Александр Бушков - На то и волки

— Изящно, — сказал Данил. — Надо признать, изящно. Ситуация редкая, но вполне житейская, со мной самим однажды чуть не стряслось аналогичное… И доказательство есть. Действительно профессионал. С хорошим адвокатом мог бы выскочить даже без поддержки «астрономов»… но поддержка-то была, а?

Клебанов, глядя в стол, сказал:

— Есть мнение, что убийство Глаголевой — результат лесбиянских разборок. Ревность, месть, развращенные пресытившиеся бабы…

— А нет ли и подозреваемой? Скажем, какой-нибудь накачанной культуристки?

— Есть, — нехотя бросил опер. — Есть культуристка…

— Ага, значит, мы шли параллельными курсами… Мнение авторитетное?

— Весьма.

— А дальше? Что предписало это ваше «мнение»? Разрабатывать культуристку всерьез или спускать дело на тормозах? Да не жмитесь вы, я же не спрашиваю имен…

— У меня сложилось впечатление, что никого всерьез разрабатывать не будут. Отец Глаголевой… ну, вы знаете. У пары дамочек из этого круга мужья и папаши тоже с большим удельным весом, как и у культуристки, кстати.

— А вам чертовски не хочется отпускать Есаула… — сказал Данил. — Настолько припекло, что вы ко мне вот пришли… Есть личные счеты или одно служебное рвение?

Клебанов молчал.

— Давайте уж, — сказал Данил. — Я как-то больше доверяю людям, когда у них на служебный долг накладываются личные счеты, после этого люди такие мне понятнее и ближе, честно вам скажу.

— Он подстрелил в Краснодаре одного парня…

— Ваш друг?

— Да. Из наших. Только доказать так ничего и не смогли.

— Ну… — Данил услышал, как распахнулась дверь, вскочил. — Минутку…

Он вышел следом за Ольгой на площадку, притворил дверь:

— Давай без греческих трагедий. Не гоню я тебя, в самом-то деле.

— Даешь развратной девице шанс?

— Да вроде все хорошо шло, к чему ломать этак вот… — сказал Данил. — Забудем, попытаемся притереться… — он отобрал у нее туго набитую, но легкую красную сумку. — Вещички оставь, не дури.

— Ты же не из тех, кто прощает.

— Я попробую, правда, — сказал Данил. — Кстати, что там с Ивлевскими дискетками, я совсем забыл?

— Две — пустяки, да и записаны одна на четверть, одна на треть. А вот третья не поддается, там стоит серьезный код.

— Как только приедешь на фирму, отдай моим ребятам, пусть немедленно примутся этот код ломать… Чао.

Клебанов сидел в той же позе, разглядывая «Беретту».

— Нравится? — спросил Данил. — Шли бы к нам, у нас выдают… Ладно, это я шучу. Нам вообще-то пора ехать, но напоследок уточним еще одно… Вам дали хоть какие-то объяснения касаемо столь гуманного освобождения Димы Бешеного? Или просто поставили навытяжку? Честно говорю, я не злорадствую, меня детали интересуют… Ну хоть намеком?

— Честно, не пишете сейчас?

— Тьфу ты, — сказал Данил. — Если вас захотят взять за жопу ваши принципиальные начальники, самого факта нашего рандеву будет достаточно. И того, что вы раскатывали со мной по Шантарску в погоне за Есаулом… В с в о е й хате я никого не пишу. На других — каюсь, случалось. Валяйте.

— Мне сказали, что Шимко прибыл сюда в командировку от имени вполне приличной и серьезной конторы, требующей его освобождения.

— Контору назвали?

— Нет.

— И вы в это верите?

— Если бы мне это сказал один-единственный человек, тот, кого вы именуете «астрономом», я бы не поверил, — тщательно подбирая слова, словно говорил на плохо знакомом иностранном языке, ответил Клебанов. — Но то же самое мне повторил еще один, которому я, в отличие от первого, вполне верю…

— Но он тоже не назвал контору?

— Не назвал.

И у Данила осталось впечатление, что парень не врет.

— После «генерала Димы» я уже ничему не удивляюсь, — сказал Данил. — Это в старые времена были только мы да вы, да ГРУ в глухой конспирации. А теперь серьезных контор, не обязательно спецслужб, развелось, как блох на барбоске… Знаете, сколько министерств и ведомств имеют сейчас собственные воинские формирования?

— Нет.

— Ровным счетом двадцать четыре, — сказал Данил. — Верно вам говорю. Две дюжины, как одна копеечка… Пойдемте?

У подъезда стояла синяя «восьмерка», а в ней терпеливо дожидался Японец (получивший это прозвище за то, что год назад, поддавши, со страшной силой атаковал в ресторане «Амур» смазливенькую японку, простодушно принимая ее за отечественную азиаточку, к каковым питал слабость. Международного конфликта так и не разгорелось, но из милиции потом Данилу своего кадра вызволять пришлось — сопровождавшие японку сограждане из Страны восходящего солнца как-то не привыкли, чтоб в ресторане им надевали на уши салатницы, подняли хай).