Александр Бушков - На то и волки

Ольга, как обычно, зашевелилась в половине восьмого. Сбегала в туалет и появилась на кухне — глаза самую чуточку подпухшие, приятно пахнет свежей постелью и свежим телом. Потянулась чмокнуть его в щеку, но Данил заслонился вымазанными ружейным маслом ладонями. Тщательно вытер их комком легнина, вставил обойму, не загоняя патрона в ствол, щелкнул боковым предохранителем.

— Рэмбо на горизонте появился? — чуть хрипловатым со сна голосом поинтересовалась Ольга, наливая кофе.

— Скорее уж Эммануэль из последней серии, — сухо сказал Данил.

И, чтобы не растравлять рану и не терять времени зря, бросил перед ней веером штук шесть фотографий, до того лежавших тут же картинкой вниз. Спросил, нехорошо прищурившись:

— Знакомых лиц не находишь?

Ольга потянулась к ярким фотографиям — и уронила руку, залилась краской от кончиков ушей до глубокого выреза халатика. Закрыла лицо ладонями, то ли охнув, то ли всхлипнув.

Данил безжалостно ждал, хлебая кофе, как хлебают водичку с похмелья.

— Ну хватит, — сказал он минуты через две. — Открой-ка личико, Гюльчетай, бить не буду…

Ольга зажимала лицо ладонями, пару раз мотнула головой.

— Только не хнычь. Руки убери! — прикрикнул он. — И рассказывай, как вляпалась в греческие забавы. Ну!

Она отвела руки, но взглядом с ним упорно старалась не встречаться. Лицо горело.

— Возьми сигарету, — лишенным эмоций тоном предложил Данил. — И чирикай, времени мало. На всех этих веселых картинках ты еще натуральная блондинка, значит, дамские кувырканья имели место самое позднее в апреле… ну! Я ведь и вмазать могу…

«Хроника конца века, — отметил он про себя с горькой иронией. — Мужик, которому любовница изменила с парочкой лесбиянок, — лет двадцать назад такая сексуальная коллизия, как ни крути, проходила больше по ведомству снежного человека и встречалась редко, как ананасы в обычных магазинах…»

— В конце марта, — сказала Ольга севшим голосом. — Ну, сидели у Светки, выпили, потом стали мерить купальники, она привезла из Сеула целую дюжину, а параллельно крутили видак, еще пили… Дурачились, щелкали друг друга, и как-то незаметно они меня начали заводить всерьез — и поехало…

— Что, в жизни все надо попробовать?

— Не знаю… Просто было интересно. Знаешь, иногда тянет попробовать разное запредельное, любопытно же…

— Ну, молодец, — сказал Данил. — Хоть не пытаешься мне ввинтить, будто тебе подсыпали конского возбудителя… Брюнетка — это кто?

— Рамона. Из газеты откуда-то.

— Из какой?

— Не знаю, я с журналистами не контачила…

Данил вспомнил: в противоположность большинству шантарских газет «Бульварный листок» не сопровождал статейки фотографиями их авторов — поначалу пытался было, но у борзописцев из «Листка» начались неприятности с разными гражданами, придерживавшимися старозаветной морали, заклейменной ныне как устаревшее наследие тоталитаризма, пару раз доходило до легкого мордобития в общественных местах…

— Рамона — это Светкина знакомая, — сказала Ольга. — Я и раньше что-то такое замечала, да думать не думала…

— Хорошо, что нет негативов… — сказал Данил задумчиво, скорее самому себе. — Ну, бедное изнасилованное дите, коли уж начала, валяй до самого донышка…

— Ты что, посылал кого-то за мной следить?

— Валяй, — сказал Данил. — Исповедуйся.

— Светка… со Светкой больше ничего подобного не было. Ни намека. У меня такое впечатление, что она этим… этого… в общем, редко, для экзотики. А Рамона — наоборот, вся в этом по уши. — Ольга отвернулась. — Я потом у нее была два раза. Ну пойми ты, затмение нашло, как тебе объяснить… Порой такое чувство, что я у тебя числюсь в домашних принадлежностях, как эта кофеварка… А она ласковая, все понимает, кажется сначала — вот настоящая любовь, нежность… Только не вышло идиллии. Про третий раз не надо, ладно? Благо, последний…

— Нет уж, давай хоть в общих чертах, — безжалостно сказал Данил.

— Ну, она привела еще какую-то… Вытащили всякие наручники, вибраторы и хотели, чтобы я все это попробовала, а они еще вдобавок будут фотографировать… — она и вовсе повернулась спиной. — Словом, когда я отказалась, стукнули пару раз по почкам и натуральным образом изнасиловали, Рамона сильная баба, а та, вторая, вообще культуристка какая-то…

— Фотографировали?

— Нет. Фотоаппарат так и остался лежать… Рамона мне потом звонила пару раз, извинялась, звала мириться. Я не пошла.

— Все?

— Все, честное слово. — Она повернулась к нему, попыталась улыбнуться. — Вот такие сексуальные эксперименты на стороне…