Иван Сербин - Сделка

«Вот тебе и сбой, — размышлял Максим. — Тот самый сбой, которого никто не в состоянии предусмотреть. Ни Саликов, ни иже с ним».

— Здесь, — указал доктор, толкнул дверь и вошел. — Мы ведь, — договорил он, уже входя в палату, — хотели их в разные палаты положить — офицер все-таки с рядовым, — так лейтенант ни в какую. Впрочем, ничего странного тут нет. Он ведь паренька этого, солдатика, прямо из-под огня вытащил.

Палата оказалась на удивление большой, наверное, коек на шесть. Но стояли всего две, обе рядышком, у самого окна. Максим подошел ближе, осмотрелся. Кнопки для вызова сестры, вмонтированные в панели над железными дужками в изголовье, небольшие ночники, у кровати солдатика, который лежал, отвернувшись лицом к окну, алюминиевые костыли. Лейтенант, подогнув ноги, читал газету, придерживая ее правой рукой.

— Так, бойцы, — громко и преувеличенно бодро сказал врач. — К вам посетитель.

Лейтенант медленно повернул голову и тяжело уставился на Максима. Взгляд раненого казался пустым, остывшим. Максим почему-то подумал, что тот решает, не послать ли гостя подальше. Однако лейтенант только кивнул молча и вновь углубился в газету. Будто отгораживаясь от всего мира, и от незваного посетителя в частности, этим тонким бумажным листком.

Максим испытывал некоторую неловкость. Как обращаться к раненым? По званию, по имени-отчеству? «Пожалуй, — решил, — по имени-отчеству будет лучше».

— Олег Борисович, я — военный прокурор Латко Максим Леонидович.

Лейтенант снова кивнул, не поворачивая головы. На лице его не отразилось ни любопытства, ни облегчения — ничего. Только та же угрюмость, какая-то почти звериная настороженность.

— Мне нужно поговорить с вами, Олег Борисович. Разрешите присесть?

Лейтенант дернул плечом, закутанным в плотный кокон бинтов, что, видимо, должно было означать: «Присаживайтесь, если хотите».

Максим взял у противоположной стены стул, придвинул к кровати и сел.

— Олег Борисович, я, собственно, к вам по делу. — Он открыл папку, вытащил бланк протокола допроса, быстро вписал звание, фамилию, имя, отчество лейтенанта. — Вы ведь, — он поднял голову и наткнулся на злой, острый взгляд лейтенантских глаз, — из разведроты воинской части номер такой-то? Я ничего не путаю?

— Ничего, — хрипло ответил тот, и Максим четко различил звенящее в голосе офицера бешенство.

— Ну и хорошо, что не путаю. — Максим примирительно улыбнулся. — Олег Борисович, у нас есть сведения, что солдат вашей роты используют сейчас для проведения какой-то махинации. Мы пока не можем сказать точно, в чем она заключается, но в свете вышеизложенного мне необходимо снять с вас показания о том, что произошло с разведротой в ходе боевых действий в Чечне.

— Наши солдаты, — медленно проговорил лейтенант, — не могут использоваться ни в каких махинациях, потому что они погибли. Все до единого. Остались только мы двое. Больше никого. Ни одного человека.

— Олег Борисович, расскажите мне, что это была за операция? Я имею в виду тот рейд, в котором погибли ваши люди. В чем он заключался?

Лейтенант спокойно, без всякого выражения объяснил:

— Мы должны были дойти по улицам до железнодорожного вокзала.

— И что же произошло? — поинтересовался Максим.

— Что произошло? — Губы лейтенанта перекосила злая усмешка. — Да ничего особенного. Нас просто загнали под пули. Всего-навсего. Мы не успели пройти и двух кварталов, как нас взяли в кольцо. Они знали, что мы пойдем. Знали время. Знали маршрут. Знали, сколько будет техники. Они все знали. Нас просто убили. Свои же и убили.

— Скажите, — продолжал Максим, — по официальным сведениям, вы шли выручать головной отряд разведгруппы…

— Да не было никакого головного отряда, — почти выкрикнул лейтенант и тут же понизил голос, посмотрев на спящего солдата. — Не было никакого головного отряда. Мы должны были пройти по городу — четыре танка, шесть «БМП», — определить подступы к железнодорожному вокзалу. Нас зажали в кольцо и расстреляли из гранатометов, а потом еще и самолетом проутюжили. Но тогда уже живых почти не осталось.

— Значит, головного отряда не было?

— Нет, — ответил лейтенант, — никакого головного отряда.

— Скажите, в состав вашей разведроты сколько единиц бронетехники входило?

— Я же вам уже сказал: четыре танка, шесть «БМП».

— В сводках указывается около двадцати единиц танков «Т-80» и тридцать «БМП».

— На разведроту? — усмехнулся лейтенант. — Да вы смеетесь, наверное? С таким количеством техники мы половину Грозного разворотить могли бы.