Иван Сербин - Сделка

— Не помню я, — упрямо ответил сержант.

Как объяснить им, что он действительно не помнит?.. Что все в нем выгорело дотла. Все воспоминания сожрал ужас. Каким был тот, который нажимал на курок? А каким был Ясенев или Уфимцев? Каким был летчик? Пусто в его памяти, пусто. Даже лиц не осталось. Только темнота и ужас. Ужас и темнота. Запах собственного пота и пороха. Боль и смерть. И ужас.

Следователь повернулся к стоящему за спиной участковому:

— Вы опросили жителей соседних домов?

— Конечно, а как же? — солидно ответил тот. — Никто ничего не слышал.

— Совсем? Такого не бывает.

Участковый развел руками:

— Так первое января же. Все по домам. Праздник отмечают.

— М-да. А тесть Ясенева?

— Он тоже сказал о летчике, но словесное описание дал плохое. Мокрый, вроде бы даже раненый. Сходили в больницу. Врачиха, та, что этого летчика перевязывала, подтвердила: действительно раненый тот летчик был. Портрет тоже обсказать не может. Надо везти обоих в Ростов. Составлять фоторобот.

— Не надо, — донесся от двери жесткий скрипучий голос.

Следователь и участковый дружно обернулись. Богдан с трудом повернул голову. Стоящая у его кровати медсестра удивленно вскинула брови. Как удалось этим двоим войти столь бесшумно? Кто они?

Словно услышав невысказанный вопрос, один из вошедших представился, достав из кармана удостоверение:

— Капитан Сулимо, особый отдел штаба округа.

Следователь поднялся:

— Следователь по особо важным делам Карчин. Это, — он кивнул на участкового, — младший сержант Плотников.

Сулимо кивнул, протянул руку для пожатия:

— Очень приятно.

Второй — плечистый молодой парень — тоже шагнул вперед:

— Лейтенант Юдин.

— Это, стало быть, и есть тот самый сержант, которого ранил наш летчик? — Капитан решительно направился к койке.

— Он самый, — подтвердил следователь. — Но еще пока не доказано, что стрелял летчик.

— Считайте, что уже доказано. На месте происшествия нашли гильзы?

— Да. Мало того, нашли и само оружие.

— Ну? — Сулимо полез в карман кителя, достал какую-то бумагу, развернул, вслух прочел номер. — Совпадает?

— Одну минуточку, сейчас сверюсь. — Следователь открыл кожаный кейс, порылся в нем, сверился с протоколом и кивнул. — Да, все верно. Совпадает.

— Держите. Это справка о том, что Данный пистолет закреплен, согласно личной карточке, за Алексеем Николаевичем Семеновым, который в настоящее время разыскивается особым отделом штаба округа за убийство своего сослуживца — майора Поручика. У нас есть фотография Алексея Николаевича, и, если вы не возражаете, мы сейчас предъявим ее раненому сержанту.

— Вообще-то полагается пригласить понятых и уж в их присутствии…

— Ну так пригласите, — вдруг резко приказал капитан. — Давайте, младший сержант! Позовите кого-нибудь из врачей! И живо!

Сулимо повернулся к раненому.

А Богдан лежал, боясь даже пошевелиться. Ужас, сосредоточенный до сего момента в голове, растекся, словно лопнувшее яйцо, по всему телу, заполнив собой каждую клеточку. Сержанта трясло. Он узнал капитана. И лейтенанта узнал тоже. Их лица проявились сквозь желто-белые вспышки, отчетливые, страшные, сосредоточенно-отрешенные.

…Широкоплечая фигура, сжимающая пистолет, выстрел и отблеск огня на пуговицах пальто…

Богдан вздрогнул. Они пришли, чтобы добить его! Ему захотелось бухнуться с койки и поползти к их ногам, моля о пощаде. Ужас парализовал разум.

Что с того, что тут этот «следах» и раззява участковый? Что они могут против ЭТИХ? Ничего. Они песчинки, пыль. Его, Богдана, убьют, а он так хочет жить… Так хочет… Сильнее всего на свете… Ужас поглотил сержанта целиком, не оставив в человеке ничего человеческого.

Сулимо запустил руку за отворот пальто, и Богдан закричал. Капитан обернулся. Брови его дернулись.

— В чем дело, сержант? Что случилось?

Тот стиснул зубы, мелко затряс головой, прошептал едва слышно:

— Н-ничего.

— Не волнуйтесь, капитан Семенов больше не сможет причинить вам зла. Мы оставим пост у больницы. Двое наших людей будут дежурить круглосуточно. — Сулимо повернулся к следователю и пояснил: — Капитан Семенов — «афганец», воевал в Чечне, ну и… — он улыбнулся скупо, — как говорят, «крыша поехала». Обидно, конечно. Семенов — классный летчик, и вот такая беда.

— Да, действительно, — поддакнул следователь. Он взял в руки пальто. В нем оказалась небольшая фотография. — Вот и наш капитан.

В палату вошел участковый, а за ним пухлый коротышка в халате и белой докторской шапочке, похожей на перевернутую кастрюльку.