Сергей Соболев - Последний выстрел Странника

– Разумно.

– Ну что, по цифре договорились?

– Договорились, Борис, – после полуминутной паузы сказал контрагент опального олигарха. – Теперь нужно определиться по дате… Это представляется важным… хотя бы для того, чтобы синхронизировать усилия. И чтобы знать, когда и к чему готовиться.

– В марте ничего такого предпринимать не стоит.

– Почему?

– Потому… потому что будет ожидаемо .

– Хм…

– А значит, мы не вполне достигнем должного эффекта.

– Ну что ж, логично… А какая дата видится тебе самой предпочтительной?

– Недели за две до инаугурации. А еще лучше – за три.

– Вторая половина апреля?

– Да. Вы сами еще хорошенько все обдумайте в этой вот связи, и по дате тоже. Посовещайтесь в своем узком кругу. Уверен, что и вы сочтете этот срок, что я указал, этот временной отрезок наиболее благоприятным для осуществления задуманного…

На этих словах картинка мигнула, затем ее обрезало.

Голоса в динамике тоже стихли.

Бубнов сверился с показателями тайминга этого отснятого неизвестно кем ролика. Длительность его составляла пятьдесят пять минут двадцать три секунды. По его собственным прикидкам выходило, что они на пару с Игнатьевым, если считать оба подключения, оба сеанса, просмотрели – и прослушали – примерно половину записи. Причем вторую половину, самую содержательную, по-видимому, включая финальные реплики.

Некоторое время они молчали. Были слышны шаги в коридоре, обрывки разговоров, мелодичный или резкий трезвон телефонных аппаратов; в окно через приоткрытую форточку долетали звуки улицы. Так, в полном молчании, прошло минуты две или три. Наконец Игнатьев, прокашлявшись, спросил:

– Что скажешь, Виктор?

– Запись, судя по показаниям таймера, довольно свежая… февраль этого года.

– Второго узнал?

– Нет. Мне показалось, что его голос – смикширован.

– Изменен?

– Да. Кроме того, личико его не засветили. Это особенно заметно, когда он поворачивался боком или оглядывался.

– Мутное пятно вместо лица?

– Вы тоже заметили?

– Да.

Павел Андреевич с усилием потер переносицу. Начальника ОВД «Пресненский» сейчас нет не то что на рабочем месте, но нет и в городе – он в отпуске.

Именно подполковник Игнатьев, являясь заместителем главы ОВД и начальником СКП, исполняет обязанности руководителя райотдела.

Значит, и решать ему.

Он поначалу хотел было позвонить своему непосредственному начальнику, главе СКП УВД Центрального округа. Но в последний момент переменил решение. Потому что вдруг отчетливо понял, осознал, кому именно сейчас следует позвонить.

Его двоюродный брат, носящий также фамилию Игнатьев, работает на Лубянке. Николай занимает немалую должность в аппарате ФСБ. Павел Андреевич достал из кармана сотовый. Нашел в меню нужный номер и включил набор.

– Слушаю! – прозвучал в трубке знакомый голос.

– Здравствуй, Николай!

– Привет, Паша! Рад тебя слышать.

– Я тоже… Николай, у меня к тебе важное дело…

– Личное? Я вообще-то сейчас на работе! Освобожусь… не ранее девяти вечера.

– Не слабо вы засиживаетесь…

– Работа такая, Паша. Как и у тебя, впрочем… Ну что, встретимся после окончания работы? Или у тебя что-то срочное?

– Архисрочное, Николай.

– Вот как?

– Да. И имеющее непосредственное отношение к твоему ведомству! Во всяком случае, я так думаю.

– Хм. А что за дело?

– Не хотелось бы говорить по телефону. Я могу подъехать к тебе, Николай? Хочу кое-что тебе показать… Думается, это имеет отношение к вопросам, которыми занимается ваше ведомство.

– Добро, Павел. Прислать за тобой транспорт?

– Не надо, у меня свои колеса.

– Скажи водителю, чтобы проехал на внутренний служебный паркинг. Я дам команду, твою машину пропустят. Ну а мой сотрудник встретит тебя на КПП…

Закончив разговор, Игнатьев сразу же стал собираться. Надел форменную куртку, надвинул на голову фуражку. Посмотрев на подчиненного, сказал:

– Флешку!

Бубнов отсоединил от разъема флешку и передал ее начальнику.

– Конверт с деньгами у тебя?

– Да, в служебном сейфе.

– А что там еще было украдено у этого…

– Пашкевича?

– Да.

– Носимый чехол с ноутбуком и планшетным компьютером.

– Где он?

– У меня в кабинете, в нижнем ящике стола.

Бубнов вслед за начальником вышел из кабинета. Игнатьев запер дверь; обернувшись к оперу, сказал:

– Держи рот на замке. Об этой записи никому ни слова!

– Понял, не дурак.