Анатолий Гончар - Заложник должен молчать

Предоставленный самому себе Егор повис на притягивающих к дереву ремнях и, уронив голову, закрыл глаза. Сердце бухало с неимоверной скоростью. Казнь должна была состояться ближе к вечеру – при свете клонящегося к горизонту солнца, в момент, когда еще светло, но жара уже схлынула и кипение жизни на земле достигает своего апогея.

«Обидно умирать вот так, когда в небе солнце, среди деревьев мелькают мелкие птицы, а налетающий ветерок не холодит, а лишь освежает распарившееся от солнечных лучей тело. Хотя, впрочем, едва ли лучше умирать в пасмурную погоду», – размышлял Егор, но вскоре его мысли растворились в бесконечном хаосе, он почти умер, смирился с неизбежностью, полностью погрузившись в мелькающие перед глазами образы. Дрожь, бившая его последние двадцать минут, куда-то исчезла, оставив после себя лишь умиротворяющее бессилие. Даже боль, терзавшая сердце, спряталась, напоминая о себе лишь легким, время от времени пробегающим по груди жжением.

Я оказался прав. Когда зашедшие в кошару боевики вновь появились, таща за собой связанного пленника, я ничуть не удивился. Удивление пришло позже – боевики отвели заложника чуть в сторону (в бинокль мне отчетливо было видно его лицо, однозначно принадлежавшее человеку на фотографии, показанной нам фээсбэшником) и, о чем-то весело переговариваясь, привязали к толстому дереву. Жаль только, что, хотя они и разговаривали на русском, мне удалось расслышать лишь несколько раз повторенное на разные лады слово «казнь».

«Неужели они собираются его казнить? Значит, без огневого контакта не обойтись». Я посмотрел на Гордеева. Он уже поудобнее устраивал снятый с предохранителя автомат. Что ж, похоже, не мне одному пришла в голову такая мысль. Справа суетился Виталик, значит, и он в курсе. Хорошо. Впрочем, что тут хорошего, непонятно. Мы еще не знаем толком, сколько на базе «чехов». Или как там у великих: «Главное – ввязаться в драку»? Конечно же, неплохо бы сейчас подтянуть сюда остальных бойцов, чтобы ударить всем вместе, но успеем ли? Да и кто в этом случае будет прикрывать наши задницы, то бишь тылы? Мы и без того здесь сжаты как клещами. Если «чеховское» охранение на хребтах не струсит и вовремя сориентируется, мало нам не покажется. И что совсем уж яснее ясного – в случае огневого контакта заложника нам не спасти. Ясен пень, его грохнут при первых же наших выстрелах. Так и так конец один – провал задания. С другой стороны, может, все еще переменится? Боевики передумают? Может быть, они вообще не собираются его казнить, а это просто акт устрашения? Возможно. Значит, стоит выждать. Судя по всему, о том же подумал и ротный, во всяком случае, взглянув в мою сторону, он успокаивающе поднял руку – «Ждем». Я кивнул, переглянулся с Виталиком, увидел в его глазах понимание ситуации, и мы продолжили наблюдение.

Время шло. На открывшейся нашим взорам полянке суетились «чехи». О чем-то весело переговаривались, бросали косые взгляды на привязанного к дереву человека и постепенно образовывали небольшой полукруг. Мы пока не вмешивались, не совсем или даже совсем не понимая происходящего. Гам усиливался, складывалось впечатление, что мы находимся не близ вражеской базы, а на рыночной площади. Затем, словно по мановению волшебной палочки, шум стих. Взгляды собравшихся обратились в одну сторону. Мы тоже замерли, ожидая чего-то необычного. Но, как оказалось, ничего необычного не случилось.

Откуда-то из глубины леса двое бандитов вывели шатающегося, в изодранной одежде, высокого и худого, как жердь, чеченца. Не знаю почему, но я сразу решил, что это чеченец. Он был черноволосый, бородатый, но не это показалось мне в тот момент главным. Было что-то еще, чего я не могу понять до сих пор – но едва увидев его, я понял, что это чеченец, настоящий сын гор. Может, все дело во взгляде? Во взгляде, полном презрения к собственным мучителям? А может, в чем-то другом? Не знаю… Одет он был в темный свитер и солдатские камуфлированные штаны, обуви на ногах не было. Через все лицо пролегал старый, уже давно зарубцевавшийся шрам. Второго пленника подвели ближе, и я, отложив бинокль, вновь потянулся к автомату.

Внезапно наступившая тишина насторожила Егора и заставила открыть глаза.

«Наверное, сейчас…» – ухнуло куда-то в глубину бездны сердце. Странно, но ему захотелось увидеть лица своих палачей. Он поднял голову и увидел совсем не то, что ожидал. Он понял, что все собравшиеся смотрят вовсе не на него, и невольно устремил свой взгляд в ту сторону – к собравшимся в круг бандитам два боевика тащили еще одного пленника. То, что это именно пленник, Егор определил сразу. Да и как не догадаться, если двое с автоматами нет-нет да пинали ведомого ими человека ногами. Похоже, у мужчины не было сил к сопротивлению, и лишь гордо поднятая голова свидетельствовала, что он еще далеко не сдался. Егор смотрел прямо в лицо своему собрату по несчастью. Их глаза встретились, но тут же разошлись в разные стороны. Что с того, что их судьбы пересеклись, подобно этим взглядам? Что с того?