Сергей Донской - Фатальный ход

«Задумка хорошая, но преждевременная, – бесстрастно отозвалось в мозгу. – Уничтожив Морталюк, ты никогда никому не расскажешь о том, что творится в «Лунной поляне». Ее дело продолжит Щусевич. Некоторые девочки уже забеременели и готовы к употреблению. Скальпели наточены, опытные руки хирургов вот-вот облачатся в перчатки, чтобы не испачкаться в невинной крови. Ты допустишь избиение младенцев? Убьешь одного Ирода, чтобы на его место пришел другой?»

Ответ был краток и однозначен.

Нет.

– Нет, – усмехнулся Бондарь, когда Морталюк произнесла третье по счету предупреждение и заявила, что оно последнее. – Ты не спустишь курок, Марго. Зачем? Чтобы отстрелить яйца, подержаться за которые мечтаешь? Глупо. А как же принцип окупаемости? На меня потрачены деньги. Сначала я должен их отработать. Ты не выстрелишь.

– Ты плохо меня знаешь, Женя. – Ствол в руке Морталюк так и норовил ввинтиться в беззащитную мошонку Бондаря.

– Зато я хорошо разбираюсь в человеческой психологии, – сказал он, надеясь, что испарина, выступившая у него на лбу, не сильно бросается в глаза. – У тебя была возможность позвать на помощь, но ты этого не сделала. Ты поверила мне, Марго, а кочевряжишься из врожденного упрямства. Я не возражаю. Иногда приятно пощекотать нервы себе и другим. – Сидящий на корточках Бондарь опустил руку, нащупал пистолет, нацеленный ему между ног, легко завладел им и отложил в сторону. – Но хорошего понемногу, Марго.

– Помногу! – захихикала Морталюк на манер предвкушающей пиршество гиены.

– Значит, можно считать, что инцидент исчерпан? – уточнил Бондарь.

Он был спокоен, непрошибаемо спокоен. С одинаковым безразличием он мог обнять или прикончить женщину, сидящую рядом. Морталюк не была исчадием ада. Просто тварь в человеческом обличье, вот кем представлялась она Бондарю. Гадина, и все. Какой смысл ненавидеть эпидемии: холеру или чуму?

– Исчерпан? – повторил вопрос Евгений.

– Да, – хрипло ответила Морталюк. – Ты действительно знал, что я затеяла, но не попытался сбежать. Я тебе верю.

Она встала, чтобы было удобнее избавляться от трико, но Бондарь взял ее за руку и потянул вниз, возвращая на место.

– Зато я тебе не верю, – сказал он.

– О чем ты? – непонимающе поморщилась Морталюк.

– У тебя ничего не получится, – заговорил Бондарь, прижимая ее голову к своему плечу. – Откажись от своей затеи.

– Что за чушь ты мелешь! – Она раздраженно отбросила его руку. – Ты предлагаешь мне отказаться от мечты всей моей жизни? Я не собираюсь превращаться в дряхлую старуху!

– Ты неправильно меня поняла. Для чего рисковать, гробить время и средства? Неужели в цивилизованных европейских странах… – в том, как были произнесены последние слова, не угадывалось даже намека на сарказм, чем Бондарь остался весьма доволен, – нет специализированных клиник? Плати и лечись в свое удовольствие.

– Клиники-то есть, – вздохнула Морталюк. – Абортивный материал широко применяется, например, в Британии. Тамошние законы практически не ограничивают исследования стволовых клеток и эксперименты по клонированию.

– Так за чем же дело стало? – удивился обратившийся в слух Бондарь.

– Английским ученым разрешено извлекать стволовые клетки только из эмбрионов, зачатых в пробирке.

– Что в этом плохого?

– Плохого в этом ничего нет, – пожала плечами Морталюк, – но эффективность почти нулевая. Пользы от такой методики, как от козла молока.

– Странно, – нахмурился Бондарь.

Он фиксировал в уме каждое слово, понимая, что ни с кем другим Морталюк откровенничать не станет. Было очень важно выведать у нее как можно больше подробностей. Бондарь выведывал. И даже не передернулся, когда покойницки-холодная рука Маргариты Марковны скользнула ему под свитер.

– Ничего странного. – Она зашлась визгливым смехом. – Интересующие меня компоненты содержатся не в пробирках, а в реальных живых женщинах. Когда оплодотворенная яйцеклетка начинает делиться, образуются не только стволовые клетки, но также плацента, и собственно, эмбрион.

– Эмбрион, – откликнулся эхом Бондарь, представив себе крошечного человечка, свернувшегося в материнской утробе. Следом воображение предложило ему полюбоваться собственным сынишкой, покоящимся в могиле. – Эмбрион, да, – понимающе наклонил голову Бондарь и занялся поисками сигареты, которая упорно не желала выниматься из пачки.

Закурить он не успел. Ледяные пальцы Морталюк ловко расстегнули его ремень.