Сергей Донской: Фатальный ход

Как бы не так! Отключив рациональное мышление, Бондарь лишь слегка пригибался и распрямлялся вновь, заставляя себя сохранять преимущественно высокую стойку. Она избавляла его от перенапряжения мышц, приводящего к боли и судорогам в области бедер. Любой, кто прислонится спиной к стене, приняв такую позу, как будто он сидит на воображаемом стуле, может представить себе, каково это – долго находиться на согнутых ногах. Кроме того, прямая стойка обеспечивала Бондарю наибольшую устойчивость и позволяла быстрее реагировать на постоянные изменения рельефа.

Пока что спуск шел нормально. Стекла очков окрашивали местность в зеленоватый оттенок, отчего казалось, будто Бондарь под водой, где-нибудь на дне морском. Далекие ели казались темными островками водорослей, разбросанными по светлому песку. Однако было слишком холодно, чтобы поверить этой экзотической иллюзии. И под лыжами определенно поскрипывал снег, а не коралловый песок.

Вжик… вжик… Справа промелькнули контуры недавно возведенной станции канатной дороги. Причудливый светящийся купол смахивал на глубоководный батискаф. Засмотревшись на крохотную человеческую фигурку, прильнувшую к стеклу, Бондарь едва не налетел на груду строительного мусора, увенчанную снежной шапкой.

Горнолыжный комплекс «Лунная поляна» еще не сдали в эксплуатацию, однако он почти уже был готов принимать туристов. Уже запустили три канатно-буксировочные дороги, две канатно-кресельные и одну маятниковую, мимо которой проехал Бондарь.

Последняя подвесная дорога представляла собой грандиозное сооружение на сейсмостойких опорах. По сверхпрочным тросам ходили два открытых вагончика, вмещающие в себя по сорок человек каждый. Когда один опускался вниз, второй с такой же скоростью возвращался к станции. Маятниковая канатная дорога позволяла подняться на высоту 2266 метров за 8 минут, но в экстренном режиме работала в полтора раза быстрее.

Таким образом, человек, находившийся на станции, теоретически мог очутиться у подножия Фишт раньше его. Вагон развивал скорость до четырехсот метров в минуту, а Бондарь спускался со скоростью около сорока километров в час, однако сразу за станцией он был вынужден постоянно притормаживать или выписывать зигзаги, огибая камни, пни и заснеженные стволы сосен. Просека, выбранная им, не была приспособлена для скоростного спуска, но изменить маршрут он уже не мог.

И все же пушистый снежный покров придавал Бондарю уверенности. Слегка меняя наклон, пружиня обеими ногами и перенося вес тела с одной ноги на другую, он легко обходил препятствия. При резких поворотах из-под лыж вылетали фонтаны снега, искрящегося в лунном свете. Пьянящее ощущение скорости притупляло инстинкт самосохранения. Ведь Бондарь был первопроходцем, покоряющим еще никем не освоенный, после обильного снегопада, склон. Он испытывал непередаваемый восторг, скользя черной точкой по гигантскому белоснежному листу. Прочерченная Бондарем линия была извилистой и четкой. Линия жизни. Линия, готовая оборваться в любой момент. Его стремительная тень выглядела контрастной, как при магниевой вспышке. А луна сияла ярче осветительной ракеты. Серебристые нити канатной дороги убегали далеко вперед, сливаясь с ажурными опорами.

Но что это? Услышав, как запели, зачирикали тросы над головой, Бондарь чертыхнулся. Это пришли в движение подвесные вагоны. Бондарь не видел тот, который приближался сзади, зато имел возможность отлично рассмотреть вагон, поднимающийся к вершине. Выкрашенный в цвет яичного желтка, он был обтекаем, как субмарина или дирижабль.

А что, если охранники не гонятся за беглецом? Что, если они спешат ему навстречу, отрезая путь вниз?

Мысль, осенившая Бондаря, была ошеломляюща в своей ясной простоте. Так и есть. Охота началась. Можно было не сомневаться, что охранник, заметивший подозрительного лыжника в районе станции, дал общую тревогу. В таком случае по следу Бондаря были пущены загонщики, а стрелки́ находились сейчас в таком нарядном и безобидном на вид вагоне.

В том самом, который неумолимо приближался снизу!

«Желтая субмарина» постепенно увеличивалась в размерах. Забирая вправо, Бондарь начал уходить из-под канатов. Они уже не пели, а ныли, срываясь на злобный визг. Неожиданно раздался совсем другой звук: резкий, громкий, раскатистый: «Шара-ах-х-х!»

Выше по склону взметнулся грязно-белый гейзер, окутанный вихрящейся снежной пылью. Следующий взрыв прозвучал прямо по курсу, вынудив Бондаря не только затормозить, но и припасть на колено. Находившиеся в проплывающем мимо вагоне лупили из подствольного гранатомета, причем умело и расчетливо, почему-то не пуская в ход сам автомат. Причина этого стала понятна, когда очередная взрывная волна подхватила Бондаря и завертела его колесом вместе с тарахтящими палками и лыжами. Его не собирались убивать. Выстрелы из гранатомета направлялись таким образом, чтобы сбить его с ног. Подтверждением тому стала пауза, наступившая после того, как цель была достигнута. «Желтая субмарина» остановилась, зависнув за спиной барахтающегося в снегу Бондаря. Приняв сидячую позу, он первым делом сорвал треснувшие очки и отшвырнул их в сторону. Не до карнавала.