Юлия Латынина - Земля войны

– Эй, надо вернуться и попросить их продать БТР!

После этого они посмеялись еще немного, и Имран сказал:

– Послушай, Булавди, а зачем ты едешь в город?

– Ты слышал, что случилось на Красном Склоне? – спросил Булавди.

– Я слышал, что Джамалудин и Арзо сидят там оба и что они поссорились, как обычно, – ответил Имран.

– Споры между ними всегда кончались миром, – сказал Булавди, – а между мной и тобой споров никогда не было. Так почему бы нам не держаться вместе?

Имран нашел это предложение разумным. Он пересел в «Хаммер» к Булавди, и они поехали по дороге, постреливая в воздух. Они хотели добраться до мэрии, но так получилось, что на полдороге они увидели толпу у СИЗО, и в этой толпе Булавди увидел косого Курбан-Али.

Булавди был сильно зол на Курбан-Али, как и все чеченцы, и как только он его заметил, он остановил джип и стал пробираться сквозь толпу с намерением его убить.

Но когда Булавди добрался до Курбан-Али, он увидел, что тот стоит у линии оцепления и ругается с майором внутренних войск. Тогда Булавди решил отложить на время долг Курбан-Али, встал с ним рядом и закричал:

– Эй ты! Русская собака! Отдай наших братьев, которые сидят в СИЗО!

Когда майор Рачковский увидел, что к линии оцепления пробираются пятеро вооруженных до зубов мужчин, он не понял, чеченцы это или аварцы, но он понял, что БТР все-таки придется красить заново.

У Рачковского был позывной «Иртыш», и он назвал свой позывной и приказал всем быть готовыми открыть огонь по его команде. После этого он потянулся к люку, у которого стояла фляжка с водкой, и он так неловко перегнулся, что из «разгрузки» его выпала граната. Она стукнулась о край люка и упала на колени водителю, и тут же глаза Рачковского сделались большие и страшные, потому что он заметил, что граната-то упала, а чека, разогнувшаяся от тряски, по-прежнему торчала в ветхой ткани «разгрузки».

В следующую секунду граната взорвалась.

Она взорвалась прямо на коленях водителя, разворотив ему живот и подкинув Рачковского взрывной волной, и уже через секунду хлопки в БТРе пошли один за другим – это рвались и рвались тонкостенные «эргэдэшки», три ящика которых лежали в машине на всякий случай.

А потом рванул топливный бак.

БТР разнесло, как лопнувшую скороварку, но поскольку машина стояла за бетонными блоками, они приняли на себя основной удар.

Булавди, стоявшего в двадцати метрах от оцепления, швырнуло назад, как лист ураганом. Когда он вскочил, ошарашенный, он увидел, что под рухнувшими бетонными блоками валяется несколько солдат, а остальные разбегаются прочь, как бараны, лишившиеся пастуха. БТР горел, стоя в бетонной песочнице, а в двух метрах за ним плиты ограды повалились, как карточный домик, и заключенные свешивались из окон СИЗО и махали толпе платками.

– Аллах Акбар! – закричал Булавди. – Это воля Аллаха!

Гамзат Асланов и его охранники выскочили из мэрии через пять минут после известия о захвате СИЗО, и первое, что они увидели, был народ. Толпа растеклась по всей площади, как тесто, выползшее из квашни, увидев Гамзата, толпа заволновалась и закричала, и из толпы в него полетели огрызки.

Машины Гамзата стояли во дворе, и все его люди быстро расселись по машинам и поехали, сигналя и свистя. Несколько камней упали на бронированный капот его «мерса», и Гамзат хотел было приказать Ахмеду расстрелять тех, кто это сделал, но потом решил, что лучше заняться этим попозже.

Они проехали почти сто метров, и толпа расступалась перед «мерсом» Гамзата и джипами, из окон которых высовывались автоматчики, и, когда толпа расступилась снова, Гамзат увидел, что перед машиной лежит бетонный блок, какой обыкновенно употребляют на блокпостах. Он стал выворачивать руль вправо, но вправо был памятник Лисаневичу. Он стал было выворачивать руль влево, но влево был БТР, и верхом на БТРе сидел Сапарчи Телаев и размахивал зеленым флагом.

– Эй, Гамзат, – закричал Сапарчи, – выходи или, клянусь Аллахом, я поджарю тебя из этой пушечки!

Гамзат не услышал того, что кричал Сапарчи, но он приблизительно понял, о чем идет речь, по тому, как стали разевать глотки люди. Делать, надо сказать, было совершенно нечего, потому что машины были заперты, как мышь в банке, и Гамзат со своими охранниками выскочил наружу.

К тому же Гамзат не очень-то боялся Сапарчи. На его памяти Сапарчи руководил уже двумя десятками митингов. На один из этих митингов Сапарчи собрал двадцать тысяч человек и забрался на трибуну, чтобы поговорить с народом. «Кто убил Хабиба?» – кричал Сапарчи, и толпа отвечала: «Гамзат!», «Кто убил Махача?» – кричал Сапарчи, и толпа отвечала: «Гамзат», «Кто убил собственную жену?» – кричал Сапарчи, и толпа отвечала; «Гамзат!», а после того, как митинг закончился, Сапарчи приехал к Гамзату и сказал: