Юлия Латынина - Бандит

— Поэтому ты ко мне и пришел. Так, мол и так, — в беде я. Скажи на милость! Без меня он волыну найти не может! Это ты гранатомет без меня найти не можешь, а волыну добудешь в два дня! — Мне надо сегодня, а не через два дня.

— Не перебивай старших, когда говорят, Сазанчик! Ему Шерхан не нравится! Он на Шерхана с «макаром». А на танк ты с «макаром» не ходил? У тебя всегда такое настроение: ах, танк на меня наехал! Подать его сюда, такого-сякого! Ща я гусеницы ему оборву! Ща я пушку ему на жопу переставлю! Ща я его из «макара» как бабахну! Валерий молчал.

— На тебя Шерхан-то наехал?

— Нет. На знакомых. Сначала на кореша моего наехал, а потом уж я сам других засветил.

— И за что ты на них пашешь, я имею в виду тех, на кого Шерхан наехал?

Валерий сидел, не шевелясь, уткнувшись взглядом в сложенные на коленях руки.

— Помогли мне люди, — сказал он, — и я должен помочь. Ссуду надо отдавать.

— Какую ссуду?

— Ссуду они мне на кооператив дали. Под залог.

— Какой залог?

— Комната. Ну, и, конечно, оборудование, которое куплю, тоже в залог.

Старик несколько мгновений молчал.

— Так, — протянул он насмешливо.

— Значит, за ссуду? Другие на этом деньги гребут лопатой, зону греют, людям помогают, а с тебя за это твою же хату берут? Да твоя квартира впятеро больше ихней ссуды стоит, а через год в сто раз подорожает! Ты-то понимаешь, что, если сдохнешь, они твою хату под себя подгребут, а бабку на улицу выкинут! Они тебя под пули подставляют! Сзади трахают! Да если я такое расскажу, то все воры в Москве глаза оборвут от смеха! Твои друзья такие беспредельщи-ки, что за ними никакой Шерхан не угонится! Это надо, чтобы вышибала еще и платил тем, за кого он шкуру кладет!

— Я не вышибала! — вскрикнул Валерий.

— Я не за бабки!

— Ах не за бабки! Он за бабки не хочет, он просто башку под электричку сует! Они, ты думаешь, тебя за это уважают? Нет, они хихикают!

Шутник встал и демонстративно отвернулся к окну.

— Придурок, — процедил вор сквозь зубы.

— Глаза бы мои на тебя не глядели, кооператор! Сколько тебе маслят нужно?

— Сколько влезет.

— Это все? — Нет, не все. Я слыхал, что тут один мужичок был, тротилом промышлял. Двойным ведром с завода вытаскивал. — А хоть «КамАЗом». Это не фраеров!

Валерий молчал.

— Ладно, — сказал Шутник, — видишь сумку? Отнесешь Кубарю, там тебе дадут, чего просишь. Иди.

Валерий покачал головой: — Не.

— То есть как это нет?

— Не понесу я этой сумки.

Шутник смотрел на Валерия. Потом щелкнул пальцами, и в дверях возникли двое быков. — Вы только посмотрите на этого парня, — сказал Шутник. — Он приходит с просьбой, большой просьбой. Его честные люди просят о маленькой любезности — отнести сумку туда, куда надо. Честные люди делают ему одолжение. И что же он говорит? Он посылает честных людей, как полагается посылать прокурора!

Быки нехорошо усмехнулись.

— Я тебя спрашиваю, Сазанчик, ты отнесешь сумку?

— Нет.

Старик отставил чашку.

— И правильно, что нет, потому что если бы ты сказал да, Сазанчик, то цена бы тебе была ровно в эту сумку, хоть она и дорогая. Однако плохо, когда у человека есть цена. А тебе, Сазанчик, цены нет. И вот за то, что тебе цены нет, я уважу твою просьбу.

Когда Валерий вышел из подъезда, его еще раз сфотографировали из квартиры КГБ, а также из старенького «Москвича».

— Слышь, Борик, — сказал один из парней в «Москвиче», — где-то я этого пацана уже видел.

Борик стал думать. Он был одним из тех людей, что сопровождали Рыжего во время не слишком удачного визита к Шакурову. Вообще-то Борику полагалось вспомнить «этого пацана», потому что пацан попал пяткой в Борикову рожу.

Однако Борик, при всех своих несомненных достоинствах, довольно плохо запоминал лица людей. Он неплохо стрелял, отлично трахал девок, и даже память на цифры у него была. А вот на лица — нет. Так что Борик прекрасно запомнил пятку Сазана в своих зубах, а вот лица его не запомнил.

— Точно видел, — сказал Борик, не желавший светиться этим своим пороком, — он на Рижском колеса толкал, сеструха у него, что ли, в аптеке…

В то же самое время, когда Нестеренко нанес визит вору в законе Шутнику, другой преступный элемент, Шерхан, честил на чем свет двух быков — Лешку и Мишку, тех самых, которых отправил ночью хоронить Сазана. Дело происходило на даче Шерхана, прямо во дворе, где стояла злополучная «шестерка».

Как ни странно, она почти не пострадала от кувырков, отделавшись легким ушибом крыши да расколотой фарой.