Владимир Макарычев - Автономный дрейф

— Механик, — продолжал Мильчин, — индульгенция, батенька…

По-свойски ставя себя по уровню интеллекта выше механика, Мильчин растягивал удовольствие и подыскивал фразу, чтобы подколоть собеседника, да заодно и припомнить значение данного слова. В институте он слышал подобные термины, но на какой кафедре, вспомнить не смог.

Многозначительная пауза затянулась. Сидящие за столом застыли в ожидании очередного каламбура.

— Индульгенция — это высшая форма импотенции! — наконец громко и четко парировал удар механика Мильчин.

Дружный хохот, как волну, бьющую в борт корабля, остановил приход командира. Тот представил офицерам командира бригады надводных кораблей капитана первого ранга Сергеева, высокого и подтянутого человека с широкой плечевой костью и огромными кулаками, в прошлом флотского боксера, выпускника Тихоокеанского военно-морского училища. Сергеев, как опытный командир, молниеносно оценил сам корабль и его офицеров. Впечатление в целом осталось хорошим. Через пару минут он стал своим в кают-компании. Сергеев рассказывал поучительные истории из своей жизни с юмором и привязкой к предстоящему выходу на боевое слежение.

— Главное, чтобы команда сработала слаженно, — продолжал поучать комбриг. — Как в футболе. Результат игры зависит от каждого из нас. А вот и история по этому поводу. Заместитель командующего флотом вице-адмирал Исаков проверил с группой офицеров штаба надводный корабль. И все-то ему не понравилось. Но свое недовольство командованию корабля он выражать не стал. Лишь когда проверяющие спустились с трапа на пирс, разошелся. Молча бросил белую адмиральскую фуражку на землю и стал топтать ее ногами. Покосившись на удивленных и обступивших его офицеров, сказал:

— Не штаб, а хреновая футбольная команда. Но самое страшное, что я в ней капитан!

Уже в море офицеры оценили этот необычный стиль руководства: без многочасовых совещаний, назидательства и нравоучений, без чинопочитания. У Сергеева была прекрасная память на имена, и он даже матросов старался называть по существующей только у подводников традиции — по имени и отчеству. А с главным комсомольцем корабля у него сразу же сложились особо близкие отношения.

Лишь на третий день морского поиска американский авианосец был обнаружен. Экипажи кораблей наблюдали друг за другом на расстоянии десятка кабельтовых. Погода стояла по-южному теплая, но слегка моросил дождь. Поэтому видимость, как говорят моряки, была на «три балла». Однако это не мешало штатным и «нештатным» корабельным фотографам получить снимки американского корабля очень хорошего качества. Многие моряки видели впервые такой величины военный корабль. Да и где его можно было увидеть? Тяжелый авианесущий атомный крейсер «Киев» советского Военно-морского флота, соразмерный авианосцу «Интерпрайс», в это время находился на Северном флоте.

В непосредственной близости советские и американские корабли находились около трех часов. Все это время корабельные подразделения выполняли задачи по боевой готовности номер один, то есть в случае необходимости были в состоянии немедленно ответить огнем по противнику. Хотя расстановка сил была явно не на нашей стороне. Да и как мог один корабль противостоять мощной группировке штатовской эскадры?

Для поддержки боевого духа личного состава замполит каждые полчаса по корабельной трансляции порциями выдавал тактико-технические данные кораблей противника.

— В группе охранения авианосца — американский эсминец «Джон Маккейн». Название свое он получил в честь двух адмиралов флота Соединенных Штатов, отца и сына. Адмирал-отец командовал авианосцем «Рейнджер» в период Второй мировой войны, а младший, Джон, стал подводником, — хрипел голос замполита в дребезжащем громкоговорителе.

Говорил он выразительно, четко выговаривая окончания слов. Правда, текст читал по бумажке, но моряки этого не знали и искренне удивлялись обширным познаниям своего комиссара.

— Бортовой номер 1067, водоизмещение 4165 тонн, максимальная скорость 27 узлов. Вооружение — 8 противокорабельных ракет «Гарпун».

На ходовом мостике, где собрались все командиры боевых частей, тоже грохотал голос замполита.

Комбриг прокомментировал услышанную информацию.

— Кстати, внук, Джон Маккейн, тоже пошел по стопам отца и деда. В конце пятидесятых стал военно-морским летчиком. Во время вьетнамской войны был сбит советским лейтенантом под Ханоем. Затем плен, где провел больше пяти лет. А сейчас он — сенатор. Адмиральские династии есть и на нашем флоте. К примеру, адмирал флота Владимир Касатонов. С 1964 года — первый заместитель главкома ВМФ, Герой Советского Союза. Сын Игорь, контр-адмирал, командующий Кольской флотилией Северного флота. Мы с ним учились на одном курсе в военно-морской академии. Толковый командир, — подытожил сказанное Сергеев.