Александр Щелоков - Нападение

Елизаров шевельнул плечами, давая понять, что ласка ему неприятна.

– Что молчишь? – спросил Клыков, убирая ладонь. – Пошел бы ты к такому за помощью?

– Дурак я, что ли?

– Тогда не тяни. Почеши его и бей. Вот сюда…

– Знаю, – сердито сказал Елизаров. – Ударю куда надо.

– Ты не ерзай, милок, – одернул его Клыков. – Ударить может каждый. А вот убьет только умелый. Промахнешься – визгу будет… Нам только этого не хватало.

Елизаров нанес удар с неожиданной для себя яростью. Нож вошел в спину кабана по самую рукоятку. Животное упало на подогнувшиеся колени, ткнулось пятачком в землю.

– Хорошо, – сказал Клыков одобрительно. – А сейчас опрокинь его на спину. Распори брюхо и вынь печенку…

– Может, Топорок сделает? – нерешительно предложил Елизаров.

– Слушай, ты мне надоел! – зло оборвал его Клыков. – Я тебе не прапорщик, не лейтенант. Меня положено слушать с первого раза, ясно?

Выполнив задание, Елизаров встал, растопырив окровавленные руки. Посмотрел на Топорка, сказал повелительно:

– Слей.

Тот послушно взял алюминиевую кружку, зачерпнул из бочки. Елизаров сложил руки ковшичком и с видимым удовольствием принялся смывать липкие сгустки.

– Верка! – крикнул Клыков. – Где ты там, кобыла? Пожарь нам печеночки! – Он дружески ткнул Елизарова в бок. – Молоток! Сейчас выпьем, закусим свежатинкой…

– Не хочу. – Елизаров поморщился. – Не пойдет.

– Что так?

– Я же резал его. Жрать будет тошно.

– Будешь. Надо эту бабью слабость бороть. Иначе я на тебя и гроша не поставлю.

…Они ели жареную печенку, запивали шикарным пивом из банок и весело хохотали. Топорок рассказывал смачные анекдоты, смешил всех до слез. Веруньша сидела рядышком с Елизаровым, прижималась к нему, заглядывала в глаза. После обеда она крепко взяла его под руку, улыбнулась, обещающе.

– Пошли в сад…

Они уединились в беседке, густо обвитой виноградом. Там стояли топчан, застланный серым шинельным сукном, и круглый стол, на котором громоздился эмалированный таз, полный краснобоких яблок. Веруньша подошла к топчану, на ходу расстегивая молнию юбки, едва прикрывавшей колени. Аккуратно, как дрессированная цирковая лошадка, подняла сначала одну, потом вторую ногу и вышла из упавшей на пол юбки. Елизаров увидел ядреные ягодицы, туго обтянутые нейлоном, судорожно сглотнул слюну. Он сделал шаг, как слепой, вытянув руки. Веруньша схватила его за кисти и потянула к себе.

– Погоди, вот так… – лихорадочно шептала она, уверенной рукой помогая действию. И вдруг заголосила громко, страдальчески: – О-о-у-у… – и забилась лихорадочно, как бьются больные, впадая в приступ эпилепсии.

Потом они лежали на топчане, оглушенные, обессиленные, медленно возвращаясь к нормальному мироощущению.

– Ты психическая? – спросил Елизаров, облизывая с укушенной губы солоноватую кровь.

– Просто я ужас какая страстница, – сказала Веруньша и засмеялась довольно. – Ты тоже озорной. Мне подходишь…

Она встала, поправила прическу и только потом надела юбку. Взяла из таза яблоко, с хрустом надкусила и блаженно зажмурилась.

– Кто вкуснее, я или Ромка?

– Ты-ы, – сказал он, понимая, какой она ждет ответ. – Конечно, ты.

– Тогда брось ее…

– А Лыткин? – спросил он лениво. – Куда ты сама прапора денешь?

– А ну его, слюнявого. Тыр-пыр – и дух вон.

– Что ж ты его сразу не бросила?

– Попробуй брось, – сказала Веруньша простодушно. – Ты что, Клыка не знаешь? Он приказал завлечь, и вот… А ты мне нравишься просто так, по любви. С первой встречи. Брось ты эту дуру, пока она тебя не продала…

Сказала и испуганно прихлопнула рот ладонью.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Елизаров встревоженно.

– А ничего. – Веруньша явно замкнулась.

– И все же? Между нами…

– Ты спроси о ней у Топорка. Вроде случайно…

Елизаров так и поступил, когда они вернулись в дом.

– А что, Ромка сегодня не появлялась?

– Ожидал приглашения на проводы? – поинтересовался Топорок.

– Какие проводы? – удивился сержант,

– Уезжает твоя Ромка.

– Куда?!

– Угадай кроссворд. Первая часть слова – буква русского алфавита, вторая – часть тела еврейской женщины. В целом – город на Волге.

– При чем тут еврейская женщина? – разозлился Елизаров. – Не знаю. Я не отгадчик.

– Че, бок Сары, – сказал негромко Клыков. Он вошел в комнату босиком, в одних брюках, без рубашки и майки. Сел на диван, стал стричь ногти на ногах. – Чебоксары. Клевая загадка, верно?