Иван Черных - Шаровая молния

Народ на похороны собрался чуть ли не со всего Ижевска. В Доме культуры, где были выставлены гробы, негде было повернуться. Прилетели родственники членов экипажа, друзья. И столько было слез, что Геннадий еле сдерживал рыдания. Никто из членов экипажа не был ему близким другом, даже Соболев, с которым он летал в одном самолете, жил в Бутурлиновке в одной комнате. И только теперь, когда его не стало, он почувствовал большую утрату. Соболев был добрый, отличный парень, готовый в любую минуту прийти товарищу на помощь. И вот его нет. Порядочные, исполнительные были и другие члены экипажа. Такая неожиданная и коварная смерть…

Лана приехала на похороны, выразила сочувствие родным, выделила им по пятьдесят тысяч рублей. На большее не расщедрилась – сама в долгах как в шелках.

Геннадий обрадовался, когда дежурный передал распоряжение Властелины готовиться к полету…

В Ташкенте уже давно буйствовало лето. Металл самолета за несколько минут после посадки и выключения двигателей накалился так, что обжигал руки при прикосновении. После ижевского свежего воздуха дышать было трудно. Геннадий, вылезая из кабины, почувствовал, как обливается потом.

К нему подошел бортовой инженер.

– Жарковато, Геннадий Васильевич? – спросил с улыбкой. – А в полете ничего не уловили?

– Да вроде в кабину никто и ничто не залетало, – пошутил Геннадий.

– А как подвывал четвертый движок, не слышали?

– Нет. Разве было такое?

– К сожалению.

– И что это?

– Надо разбираться. Может, с наддувом, может, с электроникой. Так что назавтра вылет не планируйте, дело серьезное. Сегодня я просмотрю кое-какие документы, а завтра с Савочкой и Анучиным займемся непосредственно двигателем.

– Давайте. Нужна помощь – свяжитесь с инженерной службой аэродрома.

– Надеюсь, сами справимся.

Экипаж разместился в международной гостинице, что на краю аэродрома. Обедать спустились в ресторан. Не успели занять места за столом, как к Геннадию с распростертыми руками бросился молодой мужчина в летной форме:

– Гена, здорово, какими судьбами?!

Геннадий еле узнал Влада Супруна, однополчанина, который после окончания высшего летного училища прибыл в эскадрилью незадолго до ее расформирования.

– Здорово, – обнял его Геннадий. – Вот, в гости прилетел.

– Здорово! И я летаю. На винтокрылых, но все равно здорово. А ты вон на том, что недавно приземлился?

– На нем.

– Возьми меня вторым пилотом. Ты же знаешь, летал я неплохо. Вертолет – не моя стихия.

– Я всего лишь командир экипажа. Давай поговорим об этом позже, я в триста пятом номере.

– Хорошо. Обедай, я зайду.

Геннадий помотал головой.

– Я очень устал. Ночь почти не спал. Дай отдохнуть. Заходи вечером.

– Договорились. – Супрун удалился к своей компании.

Геннадий всегда радовался встрече с бывшими сослуживцами, а в этот день не хотел никого видеть. И не только из-за того, что устал; похороны, Дмитрюков не выходили у него из головы. Обедал он без всякого аппетита, а вернувшись в номер, принял холодный душ и голым лег в постель. Мысли все еще бурлили в голове. Лана почти в открытую говорила о желании стать его женой. А что получается? Женой с запасным любовником? И сколько это будет продолжаться? Он понимал, она зависима от этого столичного номенклатурного гангстера, зачем же держать за лоха любимого, как она уверяла, человека. И что ему делать? Да, он любит ее, но облизывать губы после других – уволь.

Уйти бы в другой отряд. Куда? Всюду идет сокращение. Не хватает самолетов, топлива, запчастей. Куда катится авиация, что с нею будет завтра? Может, в космонавты податься? Не возьмут, староват. А здоровьем, силой он еще потягается с двадцатилетним. Здорово было бы слетать еще в космос! Тогда не грех и в отставку…

…Космический корабль, разрывая черные грозовые облака, несся ввысь. Временами слева и справа сверкали молнии, Геннадий крутил штурвал (космический корабль, как самолет, был с ручным и ножным управлением), уходя от гроз то влево, то вправо.

– Ты не туда держишь курс, – вдруг сказал человек с правого сиденья.

Геннадий повернул голову и удивился: рядом с ним генерал Дмитрюков. Что он здесь делает? Злость, ревность, неприятие вмиг наполнили грудь.

– Я здесь командир, – ответил он сердито. – Ты в своем кабинете будешь командовать. Кто и зачем тебя сюда посадил? Лана?

– Не твое дело, щенок! – огрызнулся генерал. – Знаешь, что я могу с тобой сделать?

– Знаю. Если вернешься на землю. Живым. А я не позволю тебе этого. Убирайся, пока я силой не выбросил тебя за борт. На земле тебя уже поджидают начальники повыше тебя рангом. Слишком много грехов за тобой накопилось.