Игорь Срибный - «Каскад» начинает прорыв

И почти сразу пошла основная волна боевиков. «Духи» перемещались грамотно, согнувшись в три погибели, охватывая полукольцом всю поляну.

Седой взглядом выискивал амира, но тот оказался хитрой лисой и вышел из лесу в числе последних, прикрытый тройкой телохранителей. Седой решил снять его и охрану бесшумно, чтобы боевики не сразу сообразили, что остались без командования. Он снял со спины ВСС и, выбрав момент, сделал четыре точных выстрела, свалив команду амира. И только потом, взяв в руки трофейный «АК», открыл огонь, подавая этим общий сигнал.

Застучали автоматы и пулеметы разведчиков, и «духи» заметались по позиции, выискивая воронки и падая в них. Но мины выбивают неглубокие круглые воронки, и, если их не углубить, то проку от таких укрытий мало. «Духи» это поняли сразу, теряя людей, но команды идти вперед не было, и они пошли без команды, понимая, что в этом – спасение.

Но прицельная стрельба с закрытых позиций разведчиков снова бросила их на землю.

Батон выбрал хорошую позицию, и Седой держал в поле зрения всю поляну, контролируя ход боя. Вдруг сильный удар по большому пальцу правой руки выбил из его рук автомат. Горячая кровь брызнула ему в лицо, попав в глаза. Он сполз в окоп и отстегнул с пояса флягу. Промыв глаза, увидел, что прямо в сустав пальца рваными зазубренными краями врубилась томпаковая оболочка пули. Лоскуты кожи, срезанные острым, как бритва, томпаком, свисали вокруг раны. Он сунул палец в снег, чтобы обезболить его холодом, подержал там пару минут, зажал томпак зубами и резко дернул. Снова в лицо хлестнула кровь. Он не стал утираться, а достал из разгрузки бинт и плотно наложил его на рану, примотав палец к кисти, чтобы обездвижить его. Взяв в руки автомат, залитый кровью, понял, что произошло: пуля калибра 7,62, явно выпущенная снайпером, потому что прилетела сверху вниз, ушла чуть левее и, вместо его головы попав в крышку ствольной коробки, уткнулась в затвор, «раздевшись» от томпаковой оболочки, которая вонзилась в его палец.

– Макосей, – вызвал он снайпера. – Где-то на дереве сидит снайпер «духов». Он чудом не попал мне в голову. Найди и убери его!

– Понял, командир! – ответил Макосей. – Работаю!

Седой отбросил не нужный теперь автомат и взял ВСС, пристраиваясь к стрельбе из амбразуры с левой руки. Но как только он положил винтовку на обрез амбразуры, страшный удар в правое плечо отбросил его от амбразуры, развернув тело на девяносто градусов. Руку сразу «отсушило», и она повисла плетью. Боль начала медленно разливаться по всему телу, стреляя в шею, в спину, в затылок. А потом стала такой пронзительной, что казалось, разорвет его на куски. Она скручивала его, как бересту в пламени, дробила кости руки, вытягивала жилы…

– Батон! – тихо позвал Седой радиста, и сам не услышал своего голоса. – Батон!

Но Батон услышал и, увидев состояние командира, змеей скользнул к нему в окоп.

– Ни хрена себе! – только и смог вымолвить радист, увидев залитый кровью правый бок Седого. – Я сейчас вызову Серегу Маленького!

– Подожди, у меня в левом кармане на рукаве коробка с промедолом. Ширни мне два тюбика в правое бедро.

Батон сделал инъекции и уполз в свой окоп, вызывать их нештатного фельдшера. Серега, как мог, обработал рану и, покачав головой, уполз к другим раненым.

Скоро Седому стало легче, и он зашевелился в окопе, укладывая поудобнее свое большое тело.

– Макосей, б…дь, убери снайпера!

– Командир, я не вижу его! Он бьет откуда-то из кроны дерева, и заснеженные ветки скрывают его.

– Я вижу! – вдруг отозвался из своего окопа Сыч. – Но только ногу до колена, все остальное скрывает ствол дерева. Он сидит на ветке.

– Ну, так всади ему пару-тройку пуль в колено, и он больше не сможет стрелять! – сказал Седой.

– Сейчас попробую! – отозвался Сыч, шевеля стволом винтовки.

Он выстрелил подряд три раза и откатился от амбразуры, которая тут же брызнула осколками камней.

– Один раз попал точно! – крикнул он.

– Нужно наверняка! – тихо проговорил Седой. – Одно попадание может быть касательным. Макосей!

– Нет, командир, с моей позиции его не видно!

– Сыч, снайпера нужно добить! – повысил голос командир.

Сыч вернулся к амбразуре и удивленно произнес:

– Он теперь вроде как висит. Наверное, привязался к дереву. Нога в крови.

– Стреляй еще в колено!

Сыч стрелял и видел, как дергается нога снайпера от попаданий, а его тело, укрытое стволом, продолжало висеть…

Бой постепенно свелся к перестрелке, а сумерки уже начали наползать на верхушки сопок. Оставлять «духов» здесь, на позиции, было нельзя: ночью к ним могло подойти подкрепление.