Игорь Срибный: «Каскад» начинает прорыв

– А что, были еще и пленные? – напрягся Седой.

– Ну, а что оставалось делать, если они вышли из твоей дымовой завесы с поднятыми руками? Не расстреливать же их?

– Значит, «духам» опять нужны будут наши пленные для обмена. – Седой загрустил. – И так бесконечно…

– Ну, а ты бы что сделал?

– Я? Отпустил бы их… к Аллаху…

– Егор, ты бы видел глаза наших «дембелей», когда их доставили в комендатуру!

– Но ведь это не заслуга моджахедов?

– Это как посмотреть… Они ведь могли их и на месте расстрелять.

– Не могли! Они и нужны-то были для обмена на пленных «духов»!

– Злой ты, Егор!

– Я не злой, я недобрый… Давай по крайней рюмочке, да пойду я посплю минут шестьсот…

Они снова выпили, и, похрустев лимоном, Седой пошел к двери тяжелой, шаркающей походкой.

– Егор! – вдруг окликнул его комендант. – А ты кем был в прошлой жизни?

Седой лениво развернулся и с удивлением посмотрел в глаза коменданта. Тот внимательно смотрел на него, не скрывая пристального интереса.

Ответ на этот вопрос командир знал. Когда-то давным-давно, в раздолбанной после жестоких боев библиотеке на улице Чехова в Грозном, разведчики нашли «Книгу судьбы», по которой путем несложных вычислений можно было узнать, кто кем был в прошлой жизни и когда жил. Но Седому не хотелось сейчас говорить на эту тему. И не смертельная усталость была тому причиной…

«Мы только что вышли из боя, – думал он, – кровь только-только начала замедлять свой бешеный бег по натянутым, как струны, жилам. Только что, каких-то полчаса назад, мы убивали, и убивали нас… Господи, подумать только – эта смертельная круговерть кружит меня по свету уже больше двадцати лет! На огромных пространствах, от Афганистана до Сербии и от Сербии до Чечни, наш шарик обагрен моей кровью и кровью моих товарищей… Я был шесть раз ранен и трижды контужен. Шрамы покрывают мое тело от макушки до пят…»

Но все-таки он ответил:

– Кем я был в прошлой жизни? Я жил в Средние века. В Тибете. И был художником…