Сергей Зверев - Разборки дезертиров

Балабанюк, влетевший в горницу, тут же помчался обратно. Задышал в затылок:

– Михаил Андреевич, не волнуйтесь, мы же с вами специалисты по мочилову, отобьемся…

– Цыц, пацан… Отобьется он, романтик, блин, херов… Посмотри, боец, с кем воевать собрался, а потом храбрись…

Здоровенный джип с продавленным крылом спрыгнул с косогора, вздымая тучу пыли. Протяжный скрежет – затормозил под носом впавшего в прострацию Моргуна. Пасечник отступил, всплеснул руками. Посыпалась братва, увешанная оружием! Человек семь, и как они туда влезли? Столь милитаристски настроенных ребят мы в Каратае еще не видели – рожи наглые, решительные, прочные комбинезоны, утянутые портупеями. Пулеметные ленты через плечо, пояса увешаны гранатами, рациями, у каждого автомат с подствольником. У одного ружье-снайперка. Начнешь стрелять по таким – вмиг спалят хату вместе с содержимым… Но особой враждебности пришельцы, похоже, не проявляли, добродушно были настроены. Любезность и приветливость прямо-таки сочились.

– Моргун, хрен тюлений тебе в глотку! – завопил здоровенный бугай с челом неандертальца, проводя фальшивый приемчик под носом пасечника. – Чего застыл, глаза таращишь?! Своих не узнаешь, бестия старая? Испугали тебя, гы-гы?..

Хлопнул по плечу – тот качнулся. Сплюнул под ноги.

– Как снег на голову, Сазан… Ладно, мужики, приехали так приехали… Вы чего увешанные-то такие? На охоту собрались?

– На охоту! – загоготал гориллообразный Сазан. – Угадал, Моргун! Выходной у нас сегодня, понимаешь? Развлекаться будем, куражиться… Мед давай, да некогда нам – дела у нас тут недалеко… Да, чуть не забыл, ты никого из посторонних не видел?

– Да нет, – пожал плечами Моргун, – как будто никого… Маугли, правда, какие-то забредали, но я их припугнул…

– Точно Маугли? – насторожился коренастый тип с физиономией и прической индейца.

– Да точно Маугли, кто ж еще? – отмахнулся Моргун. – Заросшие, ну прям как ты, Арцыбаш. Ломанулись в кусты – засадил я им поверх голов. Медком полакомиться хотели, медвежата, блин…

Компания загоготала вразнобой. Двое влезли на капот, подставив солнцу задубелые морды. Остальные расползлись. Субъект с опухшей физиономией отцепил с крючка рукомойник, окатил похмельную голову. Двое вперлись в кусты, расставив ноги, закопались в ширинки…

– Когда же это паскудство кончится… – пролепетала из глубин избушки Маша. – Портит мне всю энергетику… Слушай, прокурор, а у нашего медоноса тут, кажется, пельмени в горшке… – Звякнула крышка. – Бе-е, холодные…

– Потому что сибирские, – хмыкнул я. – Сидите тихо, чего вы там шарашитесь, неугомонные?

– Ой, мамочка родная… – подала голосок Ульяна. – Помогите… Тут в кровати кто-то лежит…

Час от часу не легче. Кто, скажите на милость, может лежать в кровати у одинокого отшельника?

– Заткнись, Ульяна.

– Я серьезно, Михаил… Боже, это человек… Он холодный, не шевелится…

– Посмотри, – пихнул я локтем Балабанюка.

Парень шмыгнул за порог. Вернулся, задышал в затылок как-то подозрительно. Я не поленился, посмотрел ему в глаза. Парень дрыгался от еле сдерживаемого хохота.

– Михаил Андреевич, у Моргуна в кровати баба…

– Охренел, боец? – простонал я. – Издеваетесь надо мной всем кагалом? Какая еще баба?

– Резиновая… – Балабанюк издал пугающий клокочущий звук. – В натуре, Михаил Андреевич, резиновая баба… Пожилая, правда, ухо оторвано, глаза выдавлены, я бы с такой уж точно не стал… Ну, Моргун, ай да сукин сын… Я понял, Михаил Андреевич, это местные охламоны с ним за мед куклой рассчитались! Измутызгали, изнасиловали вдоль и поперек, да на, убоже, что нам не гоже…

Он на полном серьезе мог расхохотаться. Это бывает, когда забава и стресс шагают нога в ногу. Я зажал ему рот и отодвинул подальше.

– Тише, все заткнулись, потом похохочем…

Если удастся, конечно. Ситуация всерьез усугублялась. Головорез с погонялом Сазан зевнул во все горилье горло и вразвалку направился к дому!

– Давненько я у тебя не гостил, Моргун. Соскучился по Ксюшке твоей, живая она еще у тебя, надеюсь? Не залюбил до заворота кишок?

Парни взвыли от восторга.

– Ты куда, Сазан? – спохватился Моргун, покрываясь бледностью. – Принесу я тебе мед, не утруждайся… Кадочка тяжеловатая, надорвешься…

– Справлюсь, приятель. Где тут наша цыпочка?.. – Тяжелые сапожищи затопали по крыльцу, дыхание перехватило, я пихнул локтем притихшего Балабанюка, отступил к порогу. Мелькнула насвистывающая упитанная физиономия, рваный шрам над подрагивающим глазом. Палец на крючке, с этим парнем мы уже разобрались. С остальными посложнее. Что поделать, смерть не обмануть, никому еще не удавалось…