Сергей Зверев - Разборки дезертиров

– Сядь прямо, рожу сделай протокольную… Куда нам ехать, капитан: направо, налево?..

Инцидентов в этой местности не случалось, почитай, со времен Сотворения мира. Иначе как объяснить, что часовой на КПП, завидев не спеша пылящий «уазик», отклеился от будки и потащился открывать ворота? Орлега не роптал, сообразил, что для завершения карьеры достаточно одной пули. Я надвинул на глаза козырек камуфлированной кепки, опустил голову. У шофера Константина такой кепки не было. Проверка на наблюдательность, господа?

Второй спустился с крыльца, небрежно козырнул Орлеге. Обогнул капот, протянул руку:

– Держи пропуск.

Вот что мне меньше всего было нужно – так это пропуск. Но им же не объяснишь. И тут до парня дошло. Он как-то стушевался, сделал странное лицо, наклонился вперед, чтобы рассмотреть мою нечесаную бороду, которую я стыдливо прятал под куртку.

– Эй, постой-ка, что за хрень…

Но ворота уже были распахнуты. Можно ехать, что я и сделал. Утопил газ до основания и мгновенно перешел на высокую передачу. Машина с дребезжанием проскочила ворота, понеслась по мощеной дороге. В спину кричали. Но стрелять по капитану как-то не решались. Самая трудная дистанция – до леса. Мы одолели ее секунд за двадцать, а потом нас накрыла густая хвоя…

За развилкой дорога сделалась проще, можно было не мчаться, как на пожар в Кремле. Тревогу уже подняли. Передали всем постам. А нам еще девчонок предстояло забрать. До памятного пня, создающего препятствия водителям, оставалось километра полтора. Это ничего, можно в лесу отсидеться…

– Вы живой, капитан? – Я культурно перешел на «вы» и бросил насмешливый взгляд на похищенного. Тот сидел с закрытыми глазами, теребил мундир в районе сердца.

– Да пошел ты, паскуда…

– Не будем грубить, капитан. – Я демонстрировал тибетское терпение. – Давайте говорить друг другу комплименты, договорились? Очень рады, что вы присоединились к нашей компании, надеюсь, станете ее душой и поднимете наш корпоративный дух.

Что-то булькнуло сзади – Балабанюк на «камчатке» задыхался от истеричного хохота…

Трудно было не заметить этот странный пенек, перед которым в лесу имелась низинка, неприметная с дороги. Только в ней я почувствовал, как ноги сводит от усталости, спадает напряжение. Я сидел и обливался потом.

– Саня, солнышко… – Мой голос меня не слушался. – Дуй за бабками… в смысле, за бабами.

– А может, вы, Михаил Андреевич? – робко возражал боец. – А я посторожу этого неудачника.

– Наглец! – взорвался я. – А ну, бегом! В роте будешь возражать своим сержантам!

Он ушел, да с таким расхлябанным видом, будто завтра уже на дембель. А капитан Орлега тут же начал кочевряжиться. Пытался вырвать у меня автомат, за что и получил по полной строгости тяжелого времени. Но падать в обморок он не желал, продолжал дергаться и сыпать угрозами. Терпение лопалось. Но сильно бить товарища было нельзя – он ценная находка в плане информации. Не говоря ни слова, я сдернул с подголовника чехол, нахлобучил ему на голову, вытянул из бардачка обрывок провода и обмотал вокруг шеи. Получилось весьма своеобразно. Что и оценила вернувшаяся троица.

– Ну и дела, Михаил Андреевич… – вытянул мордуленцию Балабанюк. – А где же наш гостинец?

– Кто это? – гневно воскликнула измазанная в прелой листве Маша, выстреливая пальцем в пленника.

– Это наша последняя надежда, – высокопарно заявил я. – Парень владеет информацией по всему Каратаю, и у нас к нему имеется долгий обстоятельный базар.

– А почему он в колпаке?

– А потому что невоспитанный.

– Скотина! – Маша пнула пленника в голяшку. Тот ойкнул от боли.

– Я убью его!!! – бросилась на капитана растрепанная Ульяна и принялась рвать в клочья. У девицы был чудовищный нервный срыв. Мы насилу оттащили ее – ведь действительно могла убить…

Наш путь был тернист и выложен препонами. Нужно было избавиться от погони, которая уже где-то разворачивалась, отыскать место для беседы. Память услужливо рисовала проселочную дорогу, впадающую в мощеную метрах в двухстах от пенька. Не важно, куда она вела. Лишь бы подальше…

По дороге со свирепым ревом пронеслись два джипа. Настала тишина. Лишь сердце стучало, как шаманский бубен. Я рискнул практически всеми нашими завоеваниями. Вывел машину на дорогу и, сжав зубами панический ужас, помчался к развилке…

Километра через три я съехал с проселка, обогнул глухой кустарник и покатил вдоль оврага, некогда бывшего речушкой. Теперь от реки остался мелководный ручеек, стены оврага сглаживались, повсюду песок и обрывчик высотой в метр – практически пересохшее русло. Дальше ехать не имело смысла…