Леонид Словин - Бронированные жилеты

Игумнов дал ему выговориться.

— Мне говорят: «На, старшой! Завтра у меня не будет — ты угостишь!» У меня и сейчас бутылка в машине. Водитель купил. Лестно ему иметь такого друга, как я. Может, он никогда и не обратится. А обратится — я и без бутылки сделаю, что могу по закону и даже чуть больше…

Стул под ним продолжал угрожающе поскрипывать.

— Все друг с другом как люди. А гаишник должен быть как собака. Да кто же поможет мне после этого? А ночью? Когда я подхожу к машине, а мне оттуда: «Старшой, разъедемся по-хорошему! На чирик и уезжай. Ты нас не видел, и мы тебя…» А я тяну время — ищу, кто остановится, поможет… «Сразу и чирик!» А они: «И чирика не получишь, старшой. Только жена твоя — вместе с медалькой твоей посмертной…» Да ладно!

МО-14562 встал, Игумнов тоже поднялся. Они были одного роста, но гаишник был покрупнее, шире в плечах.

— Ты сейчас в аэропорт? — спросил Игумнов.

— Да, к себе.

— Возьмешь моих? — Игумнов позвонил Цуканову. — Бери Качана. Едем. — Он положил трубку. — Мы ищем этого таксиста. Вернее, его друга, он тоже сидел в машине. Мы подозреваем его в убийстве. В машине поговорим…

— В лепешку расшибусь. Найду… — Бакланов снова вернул разговор на больную тему. — Начальство думает, что меня можно купить за бутылку, за пятерку. Обидно, пойми! Вот они летят по осевой… Я — зеленую улицу. Движение перекрыл, руку к козырьку. У них шубы, бриллианты. Посуда из дворца. Деньги в швейцарских банках. Дети и внуки за границей. Все пристроены… А тут бутылка «Белого аиста»! Сколько у них злости на меня — «предал»! Да кто из нас кого «предал»?!

Они спустились в подъезд. Машина ГАИ у дежурки сверкала, как новенькая.

— Хочешь сесть? Машина у меня классная, предупреждаю. Наверное, на все отделения ГАИ такая одна.

— Усовершенствовал?

— А как же! Резина «мишлен». Чистый каучук. Двойные амортизаторы… — Ему доставляло удовольствие перечислять. — Головка прижатая. Мотор от третьей модели. Ну и, конечно, бензин залит высокооктановый 95-й. Отличная машина. Садись за руль. Сейчас убедишься… Уж если гонишь — чтоб не ушел!

В дверях появились Цуканов и Качан.

— Ты тоже в аэропорт? — Цуканов удивился.

— Завезете меня в инспекцию, — сказал Игумнов, легко трогая машину с места.

Секретарь в приемной читала «Огонек». Увидев входящего замминистра, она не растерялась. Отложила журнал. Вытянулась.

— Здравия желаю, товарищ заместитель министра внутренних дел… — недавно Скубилин распорядился, чтобы ее аттестовали.

— Я сам, сам… — Жернаков неверной походкой двинулся к двери, замаскированной под шкаф.

— Сейчас, сейчас! — Она испугалась, что в приемную кто-то зайдет, увидит Жернакова в таком состоянии.

Услышав возню, Скубилин поднялся навстречу:

— Здравия желаю, Борис Иванович! Как раз думал о вас! Проходите…

— Беда, Вася. — Жернаков крепко прикрыл дверь, в глазах у него стояли пьяные слезы. — Попал я в непонятную…

Скубилин уже все знал. Помощник Жернакова — подполковник, которого Скубилин, уходя, рекомендовал на свое место, — успел позвонить.

В самом начале дня в приемную вломилась самозваная комиссия будто бы из народного контроля. Помощника оттеснили, прорвались в кабинет. Жернаков как раз поправлялся стаканом «Армянского». Составили акт. В комиссии оказалась мелкая сошка, в том числе вольнонаемные из ХОЗУ, которых нечем прижать. Акт пошел в управление кадров, копию грозили грохнуть в адмотдел ЦК.

— За что, Вася? Что я им сделал? — Жернаков чуть не рыдал. Транспортный главк спутался с кадрами. А там этот Ильин, у него тесть в административном отделе…

История была пренеприятная, Скубилин понимал это. «Но не комиссия же — к тому же самозваная — решает все! Прикажут — и никакого акта не будет. Как не было».

— Садитесь, Борис Иванович. Еще не вечер!

— Ты так считаешь?

— Конечно! С Картузовым они промахнулись. Он помочь им уже ничем не сможет. Основные свидетели против Гийо у нас с вами. Завтра я пошлю следователя за санкцией на арест. И если нам ничего путного не предложат, к вечеру директор ресторана будет за решеткой. Они это знают.

— А дадут санкцию?

— Материалы-то у нас!.. Вы же сами бывший прокурор. Знаете!

— Есть сто способов разрушить! Подпустить к делу своего человека…

— Сделали уже! Такого, что в жизни не поверил бы, что на это пойдет! Вот он у меня где, Картузов, — Скубилин сжал кулак.

— Ну, и слава Богу, Вася!

— Завтра они вам этот акт комиссии сами в зубах принесут.