Леонид Словин - Бронированные жилеты

"У них еще не было времени объясниться, - подумал Денисов. Гостиницу Вохмянин организовал в последний день. До этого они, вероятно, бродили по Сокольникам. Отсюда эти яркие полиэтиленовые пакеты, которые после очередной выставки становятся знаками моды..."

- Астрахань!

Шалимов подкрутил динамик. Записи поездного радиопункта вошли в соприкосновение с волнами звуков, несшимися с перрона. Бабочкой, поднявшей крылья, въехала в окно слепяще-красная крыша вокзала...

Дополнительный прибывал на второй путь...

Ратц застучал в стекло...

Первая неожиданность! Старика встречали: юноша, неуловимо чем-то напоминавший бухгалтера и в то же время совсем на него непохожий, и женщина средних лет!

Сразу затем в безветрии перрона Денисов увидел Наташу Газимагомедову и бледного со шрамом войны на лице начальника линотделения. Они спешили, похоже, только прибыли из аэропорта. Начальник линотделения оглядывался, не видя следовавших с поездом сотрудников. Наташа первая заметила Денисова, подняла руку.

Дополнительный замер, подставив вагоны солнцу. В ресторане засуетились. Прыгали дети Прудниковых.

Встречающих было немного, они держались в тени. Денисов поискал других коллег и вскоре нашел. Неподалеку от Наташи стоял знакомый астраханский инспектор и дальше другой, в штатском, с короткошерстным терьером на поводке.

"Гранд!.."

Денисов узнал терьера по фотографиям. Это его искали на московском перроне Карунас и Полетика-Голей перед отправлением дополнительного.

Пес жарко дышал дрожащим высунутым языком, кружил мордочкой, ни минуты не оставаясь спокойным. Его крупные суженные кверху глаза беспрестанно двигались. Знаменитый охотник за наркотиками выглядел старше своих лет. Судя по всему, ему было не суждено стать долгожителем - такая была у него служба.

- Всем оставаться на местах, - привычно предупредил Денисов.

Капитан Сабодаш повел задержанных к выходу.

Несмотря на поздний час, было душно. Гремело радио, передавая суетливые, предназначенные для внутривокзального пользования объявления.

— Шоу-ркк!.. — В рации у Игумнова раздался треск. На связи был начальник отдела Картузов. — Р-кк…

Игумнов вырубил рацию: треск выдавал их.

Он и его напарник Борька Качан все еще торчали в полуэтаже. Здесь было по-прежнему малолюдно. Несколько молодых девиц спали в креслах, сжимая во сне голые коленки.

«Только бы Картузов не полез сейчас, не ко времени… — Игумнов знал своего начальника. — Иначе козел этот с ходу превратит нас в дырявые перфоленты…»

С места, где Игумнов стоял, козел был хорошо виден. Крепкие, накачанные ляжки. Крутобокий череп, похожий на чугунок. Светлая хлопковая куртка.

Куртка скрывала новейшую модификацию ручного стрелкового оружия. Тридцать четыре сантиметра упакованного огня. Тысяча двести выстрелов в минуту.

Опасения Игумнова оказались небеспочвенными.

Со стороны перрона показался импортный самосвал-мусорщик — бугристый, с оранжевой спиной тропический жук. С включенными фарами он медленно втягивался под своды продуваемого ветрами сквозного полуэтажа.

Неизвестный поднял стоявшую у его ноги сумку, обошел Игумнова и Качана и начал спускаться вниз, в цокольный этаж.

«Пошли!» — кивнул напарнику Игумнов.

Он работал под блатаря. Высокий, тяжелый молодым, крепко сбитым телом; верхний ряд зубов сплошь металлический. Игумнов все лето ходил в варенке и «адидасах». Борька Качан — коротко остриженный, крутоголовый — со стороны мог показаться и грузчиком магазина, и преподавателем физкультуры.

Медленно, каждый со своей стороны, они двинулись к эскалатору, в то время как мусорщик выключил фары, остановился в недоумении, не дойдя всего нескольких метров до лестницы.

Детище всемирно знаменитой западногерманской фирмы наряду со многими общеизвестными достоинствами имело, по крайней мере, один существенный недостаток — полностью было лишено способности преследовать вооруженного преступника по самодвижущимся ступеням. По приказу из рации машина замерла, водитель начал подавать назад.

В ту же минуту несколько мужчин показались в вестибюле со стороны площади, быстро протопали к спуску в цокольный этаж.

— Эй! — окликнул один из них Игумнова.

Игумнов остановился. Его насторожила целеустремленность, с которой действовала группа.

Дальнейшие события развернулись молниеносно.