Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

— Даже ваших главных партнеров — американцев?

— Ты, что же, американка?

— Одно время всерьез подумывала переехать...

Глаза у нее вдруг сделались влажными.

Очень осторожно Бэзил спросил:

— Тебя обижают здесь?

— Ты, верно, хочешь, чтобы я пригласила тебя к себе?

Опять тревожно и щемяще отозвалось это в нем.

В такси молчали.

Когда шины защелкали по брусчатке Изумрудного Хол­ма, она сказала:

— Так хорошо, когда двое молчат...

— Спасибо, Барбара, за этот вечер.

— Как звучит по-русски?

Бэзил сказал. Она не повторила.

Ее дом сжимали старинные двухэтажки. Над входом не­оновая лампа освещала алтарь предкам. Сероватый дракон- чик — струйка фимиама — пытался сорваться и улететь с дотлевавшей жертвенной палочки, вонзенной в горшочек с землей перед алтарем.

Ветер, продувавший переулок, совсем как где-нибудь на окраине в Москве июльской ночью — прохладный и пахну­щий листвой, перебирал космы воздушных корней баньяно­вого дерева.

Барбара поцеловала его в губы.

— До свидания, Бэзил. Позвони на обратной остановке из Джакарты.

В обшарпанной кофейне «Стрэнда» он заказал чай. Пил безвкусную тепловатую жижу и заполнял дневничок. Двое индусов за соседним столом, возле которых томился офици­ант с бутылкой виски, кричали, перебирая цены на мануфак­туру.

Бэзил жирно подчеркнул в блокноте названия «Голь и Ко» и «Ли Хэ Пин», довольный, что сохранил их в памяти. Сделал пометку — «Поговорить с Севастьяновым».

На зарешеченной веранде полицейского участка Лумпини рев моторов с улицы Радио, единственной в Бангкоке обсаженной деревьями, глушил разговоры. Сержанты-сле­дователи и посетители почти орали за узкими столиками.

Капитан Супичай протиснулся в узкую дверцу камеры для допросов. Высокий парень в джинсах и вязаной тенни­ске, усевшись на стол, накручивал диск довоенного телефона, цепляя его мотоциклетным ключом зажигания. Локоть пар­ня украшала цветная татуировка — горбившийся боров вса­живал клыки в красавицу.

Звонил лейтенант Випол, на встречу с которым Супичай приходил, если возникала необходимость, в этот участок. Лумпини называлась индийская деревня, в которой родился Будда. Так же назывался главный парк Бангкока с фонтана­ми, озером и часовой башней по другую сторону улицы Радио. Соответственно и полицейский участок обознача­ли — «Лумпини».

Випол, работавший скрытно, в штатском, намеренно по­падал в полицию, а появления Супичая в форме на любом участке выглядели повседневностью.

Капитан кивнул, давая понять, чтобы Випол спокойно завершал телефонные заботы. Скорее всего, звонил жене в универмаг «Сентрал» и договаривался встретиться в доме свиданий на Петбури-роуд. Такова полицейская жизнь в подполье...

Супичай включил телекамеру слежения за заключенны­ми. Подкрутил зум, приблизил на мониторе лица. Надзира­тель в фуражке и трусах черпаком бросал из ведра липучий рис в протянутые сквозь решетку миски. Капитан почти ощутил удушливый от жары, пота и запаха пресной каши воздух... Знакомых не попадалось.

Випол показал свободной рукой на сложенные листки на столе.

Капитан достал очки. Лейтенант, удачливый в службе, обладал одним недостатком — писал донесения пространно. В нынешнем сообщал:

«Денежная волна, приближающаяся от Гонконга в пред­дверии передачи этой территории красному правительству в Пекине, невероятна по мощи. В огромные цифры трудно поверить. Но еще невероятнее выглядят имена, которым они принадлежат и с какой деятельностью связаны.

Сбор опиумного сырца производится в этой стране с се­редины декабря до первой недели марта. Урожай крестьян­ского двора обычно от десяти до пятнадцати килограммов. В нынешнем сдают по пятнадцать-восемнадцать. Для себя почти не оставляют. Высокие закупочные цены. Из Гонконга поднапирают свободные деньги, с порога ищущие любого приложения.

Не могу доложить, что цепочка движения опиума на оп­товый и розничный рынки вытянута. Некоторые ее звенья обозначены пока пунктиром, а часть вообще остается скры­той. Допускаю в качестве причины молчание агентуры из страха или в результате подкупа. Из собственного источника мне стало известно, что в Окленде, Калифорния, один таец купил дорогое предприятие. В Лас-Вегасе, Майами, в гости­нице «Дворец Цезаря» другой таец, взявший «люкс» на три дня, внес на случай проигрыша в казино депозит в восемьсот тысяч долларов. Парень проигрался, хотя сам из небогатой бангкокской семьи, принимавшей три недели назад гон­конгских родственников.