Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

— И можно будет вообще в личное дело ничего не пи­сать, — сказал Севастьянов. — Указывать номер типа, да и все. А то вытатуировать эту цифру на лбу... Начальству станет еще виднее. Уйму времени сэкономим.

— А для определенных цифр предусмотреть введение те­лесных наказаний. Вообще, без причин... Периодическая по­рка в кабинете, — подхватила Клава.

Все рассмеялись.

Севастьянова же охватил малодушный страх, почти па­ника, хотя он силился улыбаться. Собственная личная жизнь, в которой дошел до обедов у мужа любовницы, тупо покорен в деле Васильева, опустился до бесчестья и трусости, вдруг предстала безысходно испоганенной. Хуже некуда. Ху­же, чем у этого злосчастного Шемякина, или как там его, личности, видно, настолько жалкой, что, когда говорить не о чем, моют ему кости, словно бы разговаривают о пустяках вроде погоды...

Злосчастная личность, сидевшая теперь рядом в такси на липком от влажности пластиковом сиденье, опять понуро поинтересовалась:

— А вы с какими учреждениями тут имели дело? Дроздов рассказывал занимательную историю про ваши финансовые дела. В общих словах, правда...

— С представительством «Индо-Австралийского банка» на этот раз. Организация совместных предприятий и все такое... Да не подумайте чего! Я маленький человек. Мои полномочия — технические вопросы.

— Успешно?

— Пока это рабочая альтернатива. Не больше.

— Знаю я этот банк, — сказал Шемякин. Севастьянову послышалась ирония в голосе. — Верно подмечено. Рабочая альтернатива... Это оценка.

— Говорите, знаете?

— Да-а-а... Кредитное извещение о переводе мне денег из Москвы последний раз держали за пазухой, пока я специаль­но не напомнил. Сюда же деньги идут через Лондон. Спод­ручно вполне отговориться насчет задержки там. Именно рабочей альтернативой...

Улыбающийся таец в рваной панаме сплющил нос о стек­ло машины, вставшей у светофора. Поднимал и опускал, подпихивая животом, букеты чайных роз, зажатые в охапке. Темная полоса на рыжей рубашке показывала уровень го­родского затопления.

— А вам много переводят из редакции, если не секрет?

— Какой секрет...

Шемякин, покрутив ручку, опустил стекло. Жара, гарь, вонь, влажность и рев моторов вдавились в кондициониро­ванное пространство такси.

— У меня был случай, — сказал он. — Час ждал женщину. И меня ждали, только у другой двери... Когда все-таки добра­лись друг к другу, она швырнула на землю чайную розу, которую я почти смял в ладони, ожидаючи... Знаете, бестол­ковость случается от излишнего волнения. Но это уже не имело значения. Главное, что ждали. Оба издали. Так что я в полном ощущении своего счастья цветок подобрал и его приняли... Как бы дав выход пару, свидание начали сызнова... Туг часто на перекрестках предлагают розы.

Он сунул тайцу в нагрудный карман рубашки зеленую кредитку и выбрал из охапки воскового оттенка бутон, кото­рому только еще предстояло распуститься.

— Где же в Бангкоке назначают свидания? — спросил Се­вастьянов.

— Какой дурак это сделает в Бангкоке? — ответил Шемя­кин. — В другом месте... А эту хочу подарить заведующей канцелярией в посольстве. Она мне рукопись печатала, а подарков или денег брать не желает... С гениев, говорит, грешно.

— Да, — повторил Севастьянов. — Действительно, какой дурак будет назначать свидания в Бангкоке... Мало ли мест на свете...

— Как говорит наш консул Дроздов, отчего это нас как отличников боевой и политической подготовки не переводят в Европы или, на худой конец, в Португалию, просто не понять... Вот там — это да! По крайней мере вместе можно поехать на электричке в город Порто за портвейном. Или в музей виноделия заглянуть... Скажем, в Алентежу.

— Конечно...

В отличие от Шемякина, жалкой личности, Севастьянов назначал свидание в этом городе.

— Что-то я хотел спросить у вас... Ах да! Сколько вам переводят из редакции, вы говорите?

— Десять, иной раз двенадцать тысяч долларов в один раз.

— А знаете, сколько из них можно сделать, скажем, за неделю?

— Половину?

— В худшем случае... Кто из менеджеров подписывает ваши кредитные извещения?

Один ус газетчика пополз кривовато вверх. Севастьянов приметил: он вообще как-то не умел улыбаться. В серых глазах неподвижно стояло понурое и безмятежное выраже­ние. Трудно поверить, что этот человек ходит на свидания, да еще с розами.

— Некто Ийот Пибул из отдела поступлений и кредито­вания.

— Костистый, поддергивает брюки на ходу локтями, смотрит и смотрит вниз, да вдруг уставится в лицо. Он? Крупные такие кисти рук с узлами вроде ревматических на пальцах... Лобастый...