Юрий Гаврюченков - Золото шаманов

И тут до омерзения знакомый голос вернул с небес на землю:

– Значит, сумели уложиться в срок, Илья Игоревич.

Полковник Проскурин собственной персоной осквернил крошечный островок счастья. Погружённый в раздумья, я и не заметил, как мусор возник здесь. Никто не заметил, даже Слава, который проникся значимостью находки.

– Как видите, – сказал я, – как видите.

– Вижу, – с некоторым изумлением ответил Проскурин. Появился он не один: хозяина сопровождал верный пёс Лепяго и Доронин, совершенно остолбеневший. – Что это за полукруг?

– Напоминает дверь в потайной ход, – угодливо подсказал Андрей Николаевич.

– Сам вижу, – недовольно откликнулся Проскурин и пристально посмотрел на меня. – Открыть пробовали?

Я покачал головой.

Лепяго ужом проскользнул между нами и приник к Вратам, подсвечивая аккумуляторным фонарём.

– Значит, разделяется на две половинки, – бормотал он, хлопоча над стыком. Директор изучал экспонат своего музея. Меня аж зло взяло – для него Врата не представляли материальной ценности. Похоже, ему даже в голову не приходило, что им может быть уготована иная участь, нежели целомудренно украсить новую экспозицию.

Андрей Николаевич выпрямился и сообщил хозяину авторитетное заключение:

– Ничего подобного я до сих пор не видел. Могу только предположить, что эти пластины имеют культовое значение. Характерно, что народы Севера не знали дверных петель. Это, так сказать, некая заслонка, как в русской печи, только ручка отсутствует. Непонятно также, для чего понадобилось резать её пополам. Вот здесь на стыке первоначально нанесённый рисунок разделён…

– Чтобы в пещеру заволакивать удобнее было, – неожиданно буркнул Слава, которого говорливый Лепяго заметно угнетал.

– Да? И в самом деле, – обрадовался тот. – Это, надо сказать, любопытное предположение.

Проскурин долго и тщательно изучал Врата. Он даже постучал по ним кулаком, вызвав продолжительный гул, ушедший в глубину расположенного по другую сторону ворот пространства. Затем шумно посопел и вперил в меня буравящий взгляд раскосых чёрных глазок.

– А вы что обо всём этом думаете, Илья Игоревич?

Я не стал скрывать, что я думаю.

– Надеюсь, что как только мы распахнём двери подземного храма, нашим глазам откроется ошеломляющая картина: груды необработанных якутских алмазов, принесённых дикарями в дар своим богам, золотые пластинки и статуэтки загадочных животных, достойные украсить любой крупный музей, и всякие иные изделия, выкованные древними мастерами, являющиеся подлинными шедеврами искусства народов Севера.

У компаньонов аж слюнки потекли. Лепяго немного скуксился, поняв, что над ним смеются, а Проскурин весь подобрался и в глазах у него загорелся настоящий кладоискательский азарт. Моя пламенная речь его проняла. Более не сдерживая нетерпения, хозяин приказал:

– Открывайте!

Доронин приволок в охапку кайло и пару ломов, и мы принялись бережно оббивать с краёв известняк, зацементировавший место соединения металла с каменным монолитом. Андрей Николаевич суетился вокруг, тюкая молоточком.

– Осторожнее, не попортите, – приговаривал он.

Однако, мы и без его советов чистили аккуратно, ни разу не попав по Вратам. Не знаю, сколько это продолжалось. За работой теряешь чувство времени, а под землёй оно вовсе летит незаметно. Наконец, всё было кончено. Мы отступили, утирая пот.

Утомились, между прочим, изрядно. Попробуй-ка, помахать осторожненько ломом в горизонтальной плоскости! Но результат был налицо – полностью избавленные от натёков Врата окружались вырубленной в скале дугой, чтобы их можно было поддеть и отделить от камня.

– Готово, – выдохнул я, пятеро кладоискателей внимательно слушали меня. – Теперь мы со Славой отожмём левую створку, а вы все её держите, чтобы не упала. Поняли?

Все, включая Проскурина, дружно закивали.

– Тогда вперёд и с песней. Следите: если металл начнёт гнуться, кричите «стоп».

Мы с корефаном вставили расплющенные концы ломов в верхний паз и легонько налегли на рычаг. Послышался хруст. Мы усилили давление, раздался негромкий скрежет, пластина отлепилась от скалы и одновременно по всей окружности полезла наружу.

– Давай-давай-давай! – хрипло прошептал я, ювелирно дозируя нажим. Считается, что с золотом следует обращаться бережно. Сказки всё это. Когда его много, очень быстро понимаешь, что это самый обычный металл: тяжёлый и твёрдый, допускающий грубую работу ломом и нисколько не мнущийся от этого.