Алексей Макеев - Я убью свое прошлое

С забором Хельма разделалась шутя, перемахнула его изящным длинным прыжком и неслась следом за Ильей, он даже слышал, как собачьи когти скребут наст. Снежная корка выдерживала легкую по сравнению с ним Хельму, и собака догнала его мгновенно.

– Привет, привет, девочка моя, – Илья схватил собаку за ошейник, ладонью надавил ей на спину, заставляя сесть. Та плюхнулась на снег, но тут же вскочила, запрыгала, норовя встать на задние лапы, скулила, лезла целоваться. И негромко тявкала от избытка чувств, словно выказывала свое недовольство: «Где ты был, сколько можно, я соскучилась…»

Послышался хруст снега, тяжелое дыхание и усталый голос – отец на ходу звал Хельму. «Азиатка» насторожила маленькие круглые ушки, повела ими, как локаторами, и закрутила головой, словно пыталась разорваться между двумя хозяевами. Илья шлепнул собаку по крупу, она бросилась к отцу, исчезла за деревьями и почти сразу вернулась обратно. Следом показался высокий, чуть сутулившийся человек, он с трудом пробирался по глубокому снегу и часто останавливался, чтобы перевести дух. Заметил Илью и крикнул:

– Не бойтесь, она не укусит. Ей поиграть хочется, стойте на месте, я сейчас ее заберу…

– Я знаю, – перебил отца Илья и шагнул ему навстречу. – Знаю, что не укусит. Как ты? Здоровье как, сердце?

Отец остановился, привалился плечом к стволу березы, зачем-то снял очки и посмотрел на сына. Стащил с головы шапку, вытер ею лицо и шагнул навстречу Илье.

– Жив, – только и смог проговорить он. – Слава богу. Я думал…

– Что меня давно того? Ручонки у них коротки. – Говорить, стоя едва ли не по колено в снегу, было неудобно, да и ошалевшая от радости Хельма скакала вокруг, кидалась передними лапами на грудь то одному, то другому. В конце концов на нее рявкнули хором, и она притихла, только тыкалась в ладонь холодным носом, напоминала о себе.

– Жив, – повторил отец. – Что случилось, Илья? Можешь мне толком объяснить?

– Сам пока не знаю, – ответил тот. – Подстава на подставе. Что меня с героином в машине, что Ольгу с Ахматом этим. Где она, ты не знаешь?

Отец вздохнул, отвел взгляд, погладил Хельму по голове. Плохи дела, раз он так реагирует.

– Где моя жена? – повторил Илья. – И Лиза с Мишкой? Если знаешь – скажи, мне нужно знать.

– Нет у тебя жены, – отозвался отец. Он по-прежнему смотрел в сторону, на ствол старой ели. – И детей нет. С Ольгой тебя развели, вас обоих родительских прав лишили, Лиза и Мишка уже в детдоме. Ольгины родители Лизу забрать хотели, но им отказали с формулировкой «неблагополучная семья». А Ольга… Я не знаю, честное слово. Я ее родителям звонил, Тамара Ивановна меня послала куда подальше – и весь разговор. Но в больнице Ольги уже нет. Я медсестре из хирургии заплатил, она сказала, что домой на долечивание выписали, а как там на самом деле – я не знаю. Доволен?

В голосе отца появилась злость и даже обида, теперь настала очередь Ильи рассматривать окружающий пейзаж. Развод, лишение прав, детдом, Ольга неизвестно где – финал истории предсказуем. Но хоть живы все, а сейчас и это немало.

– Мне сказали, ты двоих убил, – эти слова отцу дались нелегко. Илья кивнул в ответ, решив не уточнять общее количество тех, кому он помог покинуть этот мир.

– Кто это был? – в ответ снова нечего сказать.

– Не знаю. Я застал их в своей квартире. Они сломали дверь и ждали меня. Я успел первым. Кто скажет, что это неправда? Так все и было, к сожалению, свидетелей не осталось, подтвердить некому.

– Дальше что? Так и будешь бегать от них всю жизнь? – раздался щелчок карабина. Потерявшая бдительность Хельма оказалась на привязи, но ничуть не расстроилась, сидела рядом и крутила головой, глядя то на старого хозяина, то на молодого.

– Не те ли, что в машине у моего дома сидели? – спросил отец. – Что-то давненько их не видно. А то приходили, вопросы всякие задавали – не видел ли я тебя, не звонил ли, не собираешься ли ты ко мне в гости. Потом, месяц назад примерно, как отрезало – никого, надоел я им. А дней десять назад снова здоро ́во: притащились, вежливые такие, в костюмчиках, духами пахнут, как девки. И вопросы те же задавали: не знаю ли я чего, а если знаю, то не хочу ли рассказать. На условиях полной конфиденциальности и гарантий неприкосновенности. За вознаграждение.

– И что? – рассеянно спросил Илья.

– Хельму на них спустил, – отец потрепал собаку по загривку. – Потом еле успокоил. Ищут тебя, и не менты. Хотя и они тоже.

– Я знаю, – отозвался Илья, расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана деньги, протянул их отцу. Тот стоял неподвижно, смотрел на показавшуюся из-под куртки сына кобуру с торчащей из нее черной рукоятью «ТТ», потом перевел взгляд на деньги.