Гарольд Койл - Крещение огнем

— Да нет, я — не особенно. Вторая бутылка для приятеля, только он куда-то подевался. — Потом, спохватившись, предло­жил бутылку Диксону. — Вот, сэр, возьмите, пока пиЬо не на­грелось. Надеюсь, вы не откажетесь от "Короны". Я слышал, что в 16-й — это любимый напиток.

— Вообще-то, я предпочитаю "Курз лайт", но, поскольку в уста­ве дивизии записано, что старший по званию не должен отказы­ваться от бесплатной выпивки, придется согласиться на "Корону".

— Отхлебнув глоток, он окинул бутылку оценивающим взглядом.

— Конечно, не "Курз", но тоже сойдет. — Обратившись к Керро, Диксон поинтересовался, как идут дела на новом месте.

Начав рассказывать о случае, произошедшем несколько дней назад с женщиной -лейтенантом, Керро вдруг осознал, что, про­работав в отделе уже больше месяца, он только во второй раз получил возможность поговорить с подполковником один на один. И дело не в том, что Диксон от него прятался — он всегда был на месте. Порой даже казалось, что он сразу везде. Даже когда тот выезжал с инспекцией или находился на совещании, в отде­ле ощущалось его присутствие. Многочисленные подчиненные из его штата называли подполковника "эль Хефе", что по-ис- пански означало "начальник". Он же в ответ именовал их "ниндзя- мутанты, они же — майоры-переростки".

Глядя на отдел и стиль его работы, Керро чувствовал, что ему придется пересмотреть свое отношение к штабным офицерам и, в частности, к подполковнику Скотту Диксону. Спокойная, с виду даже ленивая атмосфера, которая так поразила его в пер­вый день и показалась признаком расхлябанности, на самом деле была внешним проявлением работы отлично отлаженного меха­низма. И механизм этот повторял образ и подобие его творца — подполковника Диксона. Как и он, отдел пребывал в постоян­ном движении, которое осуществлялось поступательно, це­ленаправленно и в нескольких направлениях одновременно. Что больше всего поражало капитана, так это эффективность рабо­ты коллектива. В его действиях не было ничего лишнего. За месяц, проведенный в штабе, капитан слышал об одном-едии- ственном совещании, которое подполковник проводил для сво­их майоров, да и заняло оно меньше получаса. И, тем не менее, создавалось впечатление, что именно Диксон стоит во главе всего. Однажды Керро наблюдал целое шествие офицеров че­рез кабинет Диксона. Каждый офицер входил, излагал свое дело и получал от него совет или новые указания. Ничуть не спеша, Скотт выслушивал доклад, обдумывал вопрос, выносил решение и излагал распоряжения таким доступным языком, что они были бы понятны даже начальнику финансовой службы.

Еще Гарольд заметил, что Диксон не терпит людей, не спо­собных мыслить самостоятельно, нерешительных или медлитель­ных. Основной контингент сотрудников отдела составляли шуст­рые, напористые майоры. А от тех, кто не подходил под эту категорию, — Керро не раз слышал об этом, — быстро избавля­лись. И хотя все порой жаловались на непомерную нагрузку, длинный рабочий день и требовательность шефа, тем не менее, каждый знал, что ему крупно повезло: он учится у настоящего аса, а когда настанет время, получит вознаграждение — завид­ное место в одном из подразделений дивизии.

Разговаривая с капитаном, Диксон почувствовал, что за ним наблюдает высокий мужчина в светло-коричневом костюме. Де­лая вид, что не замечает его взгляда, подполковник некоторое время продолжал слушать Керро, лишь изредка незаметно ко­сясь на человека в штатском.

Капитан увидел, что внимание собеседника что-то отвлекает, и оглянулся, а потом вопросительно посмотрел на Скотта, но тот, по-прежнему игнорируя присутствие высокого незнакомца, с непроницаемым лицом изображал, что внимательно слушает Керро. Наконец капитан понял, что Диксон намеренно не заме­чает этого мужчину. Он играл с ним в какую-то игру, ставя его перед выбором: вмешаться в разговор, тем самым проявив неуч­тивость, или сдаться и уйти восвояси. Поскольку капитан поня­тия не имел, кто этот человек, он, подыгрывая шефу, продолжал разговор. Диксон же, безмятежно потягивая пиво, продолжал свою игру. Постепенно незнакомец начал нервничать, и Керро, ре­шив, что пора кончать, замолчал и повернулся к нему лицом.

Дальше притворяться было невозможно, и Диксон, обернув­шись к мужчине в штатском, наконец соизволил его заметить. С ловкостью умелого актера он сменил непроницаемое выраже­ние лица на удивленное и, как ни в чем не бывало, проговорил:

— О, конгрессмен Льюис! Как приятно увидеть вас снова. Вы давно здесь?