Гарольд Койл - Крещение огнем

Уже во время затишья, после боя, лейтенант осознала, что призошло и, более того — что могло произойти. Как человек, уцелевший в автомобильной катастрофе, она запоздало ужасну­лась, представив себе, чем все могло кончиться. Устраивая про­тивотанковую засаду, она и подумать не могла, что на нее и горстку мотострелков, которых она развернула вдоль арройо, может обрушиться целый батальон танков. Если бы не вмеша­тельство командира батальона, который увидел, что происходит, и сумел быстро принять меры, ее попытка связаться с Уиттвор- том и попросить огневую поддержку могла бы иметь самые ро­ковые последствия. На этот раз она оказалась в такой же ситуа­ции, как и во время учений в Форт-Худе, только все было куда серьезнее. Видно, она так и не усвоила урок, который преподал ей тогда капитан Керро. И неизвестно, усвоит ли когда-нибудь...

Поэтому, когда второй взвод получил приказ явиться к комен­данту штаба дивизии, Нэнси в трудом скрывала облегчение. В тылу, в штабе дивизии, в относительной безопасности, она смо­жет разобраться в себе. Ей необходимо время, чтобы забыть все ужасы сражения. И чтобы залечить душевные раны... как, впро­чем, и сломанный нос.

Как собирающиеся на горизонте облака предвещают прибли­жение бури, так пришедшие в движение подспудные силы обе­щали лишить лейтенанта Козак самого необходимого ей сейчас — времени.

Оперативная пауза, которая должна была дать вашингтон­ским политикам время пересмотреть свое отношение к Мекси­ке, стала для сеньора Аламана настоящим подарком небес. Она предоставила ему и его наемной армии прямо-таки идеальные условия для осуществления их нового плана. Теперь, когда аме­риканская армия продвинулась в глубь Мексики и, сильно рас­тянувшись, находилась среди враждебно настроенного населе­ния, оказывающего поддержку партизанам, отряды Делапоса смогут без особого труда, свободно передвигаясь в тылу у амери­канцев, нападать на их одиночные посты и колонны. Вне всяко­го сомнения, вина за эти нападения и зверские расправы падет на головы мексиканцев. Американские солдаты, которые станут свидетелями кровавых террористических актов и будут вынуж­дены жить в постоянном страхе оказаться жертвами очередного нападения, очень скоро захотят отомстить мексиканцам. Когда они начнут отвечать жестокостью на жестокость, потребуется совсем немного времени, чтобы призывы к разуму и дипломатии утонули в воплях об отмщении. И здесь важно не только выбрать подходящий момент. Как и перед началом рейдов на границе с Техасом, эль Дуэньо предупредил Делапоса, чтобы тот тщательно готовил каждую операцию. "Было бы непроститель­ной глупостью, — повторял он при каждом удобном случае, — зайти так далеко, а потом потерять все из-за излишней поспеш­ности. Сейчас время работает на нас, и мы можем распоряжать­ся им по собственному усмотрению. И если мы проявим терпе­ние, удача сама пойдет нам в руки".

Жак Лефлер считал подобные разглагольствования шефа тео­ретическим вздором. Француз редко утруждал себя раздумьями о целях и притязаниях Хозяина. Сам он предпочитал доволь­ствоваться малым. Основными его потребностями были деньги и радость от проделанной работы. И пока находился человек, же­лающий удовлетворить обе эти его потребности, Лефлер чув­ствовал себя вполне счастливым. Развалясь на переднем сиденье новенького вездехода, мчавшегося по направлению к Сабинас- Идальго, и задрав ноги на приборный щиток, он с безмятежной улыбкой на лице мурлыкал старые марши Иностранного легиона.

В данный момент он имел все. Предложение Аламана продол­жать подрывную деятельность в Мексике за тройную цену, да еще и с оплатой вперед, мог бы не принять только полный иди­от. Одного этого было бы вполне достаточно, чтобы привести Жака в благодушное настроение. Но ему светило кое-что боль­шее: его положение в маленькой армии Делапоса внезапно изме­нилось, поскольку Чайлдресс, неофициальный заместитель и советник Делапоса, впал в немилость. Лефлер не знал наверня­ка, чем именно вызван конфликт между мексиканцем и амери­канцем. Возможно, отчасти дело заключалось в том, что Рэцдел не одобрял бессмысленные убийства. И хотя новые зверства по своей жестокости превзойдут все, совершенные ими раньше, одного этого было недостаточно, чтобы объяснить поведение американца.

"Нет, — размышлял Лефлер, — дело не в этом". Француз подозревал, что главная причина лежит на поверхности, хотя никто из наемников ни за что в этом не признался бы. Несмотря на всю свою выучку и годы наемной службы, Чайлдресс оставал­ся и всегда останется американцем, так же, как Делапос не мо­жет быть никем иным, кроме как мексиканцем. Убеждения, сфор­мировавшиеся под влиянием той среды, в которой каждый из них родился и вырос, наложили на обоих отпечаток, не смывае­мый никакими деньгами. Рэндел почти не пытался скрыть свои чувства, когда Делапос похвалялся тем, как мексиканская армия утерла нос надменным гринго. Делапос, в свою очередь, не мог пропустить мимо ушей презрительные клички вроде "даго" или "грязные мексикашки", которыми американец награждал его со­отечественников. И чем дальше заходила война между двумя го­сударствами, тем шире становилась трещина между бывшими друзьями. Как раз в эту трещину и собирался проникнуть Лефлер.