Гарольд Койл - Крещение огнем

Оставаясь в зале ожидания, полковник Гуахардо с холодным любопытством наблюдал в окно, как президент и его свита сквозь строй сотрудников личной охраны приближается ко входу в аэро­вокзал. На самом деле его мало интересовали и сам президент, и его окружение. Он пристально следил, как экипаж топливо­заправщика, под присмотром охранников, занимается своим де­лом. Лейтенанта ВВС, доложившего о прибытии президентско­го самолета, нигде не было видно. Тем не менее, полковник не сомневался, что все идет по плану. Он отвернулся от окна и направился в конференц-зал послушать дискуссии, которые обе­щали затянуться далеко за полночь.

Обратный рейс в Мехико проходил спокойно. Президент Монтальво начал работать над речью, которую должен был про­изнести в Палате депутатов через два дня, но ему никак не уда­валось сосредоточиться. Министр финансов, министр националь­ной обороны, министр планирования и бюджета и генеральный инспектор, сопровождавшие его в этой поездке специально, что­бы облегчить подготовку к выступлению, уже спали. Даже всегда бдительный начальник личной охраны, седевшийв последнем ряду у прохода, и тот клевал носом в полудреме. Похоже, один прези­дент Монтальво, несмотря на усталость, не мог уснуть. Мысли, мысли... Они роились в голове, не давая покоя. И самая навязчи­вая, самая неприятная подсказывала, что он может потерпеть крах в решении стоящих перед страной проблем. Разговор с губернатором Тамаулипаса еще больше обнажил масштабы гря­дущей катастрофы. Получалось, что вместо роли спасителя сво­ей страны, революции и народа ему уготована другая, куда менее привлекательная — человека, слишком наивного, чтобы пользо­ваться доверием. За шесть месяцев управления страной Мон­тальво так и не удалось сломить сопротивление бюрократии, которая, благодаря коррупции, расплодилась на всех уровнях власти и надежно защищала себя.

Поняв, что никаких перемен к лучшему не предвидится, на­род начал прислушиваться к ораторам, призывавшим к граждан­скому неповиновению и забастовкам — действиям, в которых Карлос усматривал прямой вызов своей власти. Поэтому, под­давшись на уговоры своих советников, он, хоть и неохотно, но все же согласился пойти на репрессивные методы и частичное ограничение гражданских свобод. Это вызвало новые, еще более ожесточенные нападки "левых", которые делали все, чтобы вос­становить народ против президента и правящей партии. Мон- тальво понимал: если не удастся навести порядок мирным пу­тем, придется пойти на крайние меры, но это чревато оконча­тельным поражением.

Хотя глаза у него слипались, президент, перебирая бумаги на своем рабочем столе, попытался привести мысли в порядок. За­ставив себя сосредоточиться, он аккуратно подчеркнул некото­рые места своей речи, чтобы использовать их в интервью с аме­риканской журналисткой. Президент рассчитывал, что появле­ние в американских средствах массовой информации некото­рых, наиболее важных пунктов его новой программы до того, как он ее обнародует, даст возможность заранее проверить, как она будет принята и Палатой депутатов, и народом. Он понимал, что в следующие несколько недель любое его действие могло стать решающим. Ничего нельзя было оставлять нд волю случая. Если реакция оппозиции на его интервью окажется враждебной, он всегда сможет свалить все на неточное цитирование или на то, что американская журналистка неправильно его поняла. Если же особой критики не последует, он оставит и речь, и програм­му без изменений.

Президент попытался представить интервью, до которого ос­тавалось всего шесть часов. Несмотря на всю сложность и ответ­ственность стоящей перед ним задачи, он с нетерпением ждал назначенной встречи. Сама мысль о том, что его собеседницей будет Джен Филдс, весьма известная и эффектная, журналистка, возбуждала его. По слухам, она столь же ловка и дерзка, сколь красива и соблазнительна — одним словом, совершенно Неотра­зимая женщина. Мысли президента Монтальво были внезапно прерваны одним досадным обстоятельством. Он поерзал в крес­ле, стараясь скрыть неожиданную реакцию организма, и сму­щенно окинул взглядом салон, чтобы удостовериться, что на него никто не смотрит. Слава Боїу, все спят, а то как бы удалось объяснить, почему у него возникла эрекция во время чтения соб­ственной речи?

Пока президент размышлял над этим "непрезидентским" вопросом, первый двигатель внезапно заглох. Члены экипажа, успокоенные однообразием полета, непонимающе глазеЛи на красный сигнал тревоги, отказываясь верить в случившееся. Вто­рой пилот посмотрел в иллюминатор, чтобы проверить, не заго­релся ли двигатель, но ничего похожего на пожар не увидел. Первый пилот лихорадочно старался исправить положение — компенсировать потерю тяги и одновременно завести двигатель. Бортинженер нажал кнопку сигнала "Пристегнуть ремни" и вы­звал стюардессу, чтобы через нее предупредить президента о воз­никшем ЧП.