Тимур Свиридов - Призраки в горах

Когда один из борцов оказался на земле, собравшиеся взорвались криками одобрения и недовольства, каждый считал своим долгом так или иначе отреагировать на окончание поединка. Победитель гордо прошел по кругу, не без гордости посматривая на горожан. Он был без чалмы, с мокрым от пота лбом и коротко стриженными черными висками. Зрители вновь пришли в волнение, рядом с десантниками начали что-то говорить на своем языке, показывая в их сторону пальцами.

– Уважаемые, – молодой афганец, коверкая русские слова, протиснулся к солдатам. – Наши люди хочет, чтобы вы боролся с Масуд-баба.

– Ну, Степа, давай вперед, – рассмеялся Терещенко, с силой хлопая его по крепкой мускулистой спине. – Покажи удаль русскую, молодецкую!

– Нельзя мне, – с серьезной миной ответил Рязанов. – Мне товарищ сержант не позволит.

– Почему не позволит? – подключился тут же разбитной Соловьев, оглядываясь на Бестужева и подмигивая. – А мы его попросим разрешить в честь советско-афганской дружбы, во имя укрепления связей двух народов.

– Ну и болтун же ты, – беззлобно и тихо ответил Степан, тоже оглядываясь на своего сержанта и как бы спрашивая разрешения.

Афганцы продолжали упрашивать, борец Масуд подошел поближе, заинтересованно разглядывая возможного соперника.

– Люди очень хочет, ай, можно, бриш [48]? – парень-афганец теперь уже оказался рядом с Олегом и трогал его автомат просительным жестом.

Вообще-то расставаться с оружием во время патрулирования было нельзя, но рядом все-таки были еще трое десантников, да если принимать во внимание необходимость налаживания контактов с местным населением, о чем так часто говорил им и замполит, и Чепайтис…

– Давай! – вдруг решившись, быстро кивнул Олег.

Терещенко мигом сорвал автомат с плеча Степана и тот, расправляя саженные плечи, мягкой походкой ступил в истоптанный пыльный круг.

– Ай, шурави, бут! [49]

– Эй, моза, моза! [50]– раздались выкрики болельщиков.

Рязанов удивленно оглянулся, Олег повернулся к толмачу.

– Сапог снимай, – оживленно заговорил тот, довольный исходом переговоров. – Надо без сапог совсем, а!

– Разувайся, Рязань! – гоготнул Терещенко.

Через некоторое время они уже стояли в кругу. Афганец – здоровенный детина, почти на полголовы выше отнюдь не маленького Степана. Под широкими штанами и хламидой типа халата или длиннополой рубахи, перехваченной кушаком, нельзя было точно оценить его физические данные. Рязанов, конечно, выглядел в подтянутой армейской форме спортивнее и моложе.

– Степа, – заорал, перекрывая гул болельщиков, Терещенко. – Не подкачай! Не осрами десантуру!

– Масуд, хода афиз! [51]– неслось со смехом от цветущих персиков.

Степан не торопился с действиями, Масуд крепко схватил его за пояс, подавшись всем телом вперед, и почти упал на Степу. Рязанов в точности повторил его жест, и теперь они упирались грудью в грудь, стараясь толкнуть друг друга, дернуть за пояс, завалить на землю. Масуд был здоровенным силачом, несколько раз он едва ли не поднимал от земли десантника, но тот, отлично натренированный маскировать и перемещать центр тяжести, всякий раз уклонялся от приема противника. На попытки подсечек оба реагировали моментально, подпрыгивая и топоча голыми ступнями в пыли.

Олег, профессиональным глазом оценивая борьбу, отмечал моменты, когда можно было наверняка уложить на землю афганца, но он не был уверен, допустимы ли такие приемы в местной борьбе. Бестужев знал, что если бы не условности правил, Степан давно бы свалил этого смуглого верзилу.

В какой-то момент, сделав обманный рывок в одну сторону и поймав на ответном движении Рязанова, Масуд дернул всем телом в другую и сбил с ног Степана. Тот неловко упал, пытаясь сгруппироваться в падении, но на него тут же грузно навалилась туша противника.

Среди зрителей-афганцев раздались радостные крики, хлопки в ладони. Все одобрительно шумели.

Рязанов, пряча глаза от товарищей, поднялся, красный, с испачканным в пыли влажным лбом.

– Ну что же ты, Степа? – укоризненно крикнул Соловьев. – Нехорошо-то как!

– Да, Рязань, – вторил голос Терещенко, – негеройское поведение, товарищ рядовой Рязанов.

Тот быстро обулся, не глядя на товарищей, и взял автомат из рук Бестужева.

– Хош амадит, зет ташакор, хош амадит, – быстро кивая, все повторял толмач-афганец.

Степан некоторое время молчал, видимо, недовольный исходом схватки. Они миновали ряды с лавками ремесленников, занятых полудой, чеканкой, изготовлением металлических кувшинов, в которых можно разогревать воду прямо на костре. Рядом с ними вовсю вели бойкую торговлю празднично наряженные обувщики и портные, расхваливая и демонстрируя свои цветастые халаты и мягкие сапожки. За рядом солений и пряностей на корточках сидели перед огромными медными самоварами продавцы чая в белоснежных чалмах.