Феликс Разумовский - Кара

Путь Савельеву был хорошо знаком. Уверенно поднявшись по железной лесенке на второй этаж, он для вида стукнул костяшками в дверь и тут же широко ее распахнул:

— Разрешите?

Сидевший за письменным столом невысокий широкоплечий майор, носивший в кругах определенных кликуху Кукловод, посмотрел на него неодобрительно:

— Опять вы, капитан? Мало вам прошлого раза — скоро работать будет не с кем.

Однако, удостоверившись, что предписание было подписано самим начальником разведки девятнадцатой армии, он махнул рукой и, вытащив из сейфа пачку личных дел, бухнул ее на стол:

— Вот, из недавних поступлений.

— Разрешите? — Савельев придвинул стул и принялся шуршать листами. — Так, маньяк-насильник. Неинтересно, психика наверняка ущербная. Злостный расхититель соцсобственности. Староват, реакция замедленная. А вот этот вроде ничего.

Наконец он выбрал две папки и, протянув их майору, поднялся:

— Вот этих бы хотелось. Особенно меня интересует номер семь тысяч четыреста двадцать восемь. — Капитан указал на личное дело бывшего офицера-десантника, зарезавшего кухонным ножом четверых собутыльников в пьяной драке. — Как раз имеется реальная возможность испытать изделие «десница».

Заметив заинтересованный взгляд Кукловода, он тут же вытащил из сумки плотные кольчужные рукавицы до локтей и, надев их, сразу сделался похожим на былинного богатыря:

— Можно смело фиксировать клинок любой заточки, материал с повышенным коэффициентом трения, вырвать оружие из захвата практически невозможно.

— Ладно. — Майор снял трубку телефона внутренней связи: — Куклу семь тысяч четыреста двадцать восемь в спортзал, — и кивнул капитану: — идите готовьтесь.

Без промедления Савельев спустился вниз и, оказавшись в тесной, неуютной раздевалке, быстро убрал свое обмундирование в железный шкаф с кодовым замком. Затем натянул прошитые тройными швами брюки с курткой из плотной материи, надел высокие ботинки из мягкой воловьей кожи, называемые прыжковыми, и, быстро «прозвонив» все суставы, направился внутрь ангара. Почти всю его площадь занимал невысокий помост, на котором в шахматном порядке были установлены четыре боксерских ринга, затянутых на двухметровую высоту крупноячеистой сетью. Щурясь от яркого света ртутных ламп, капитан начал подниматься по истертым деревянным ступеням.

При виде его давешний усатый прапорщик принялся снимать наручники с высоченного, наголо остриженного амбала в зеленой брезентухе, а находившийся тут же старший лейтенант шустро выхватил из кобуры ствол и скомандовал:

— Кукла семь тысяч четыреста двадцать восемь, в клетку.

Не торопясь, Савельев натянул на руки изделие «десница», затем, покопавшись, извлек из сумки штык от карабина Симонова и, сделав резкий принудительный выдох, захлопнул за собой массивную железную калитку. Он был предельно сосредоточен. Потому что знал, с кем имеет дело.

Кукла — это преступник, приговоренный самым гуманным в мире советским судом к высшей мере социальной защиты — смертной казни то есть. Если осужденный слаб или слишком много знает, то его уничтожают сразу, однако если он еще силен и крепок, то должен напоследок любимому отечеству послужить.

Кому как доведется: одни медленно загибаются, способствуя развитию родной медицины, над другими, как могут, изгаляются садисты из ВПК, ну а третьи становятся куклами и принимают активное участие в повышении боевого мастерства работников силовых структур. Как говаривал классик, революция должна уметь постоять за себя, и на заре советской власти чекисты оттачивали свое умение бороться с классовым врагом на «гладиаторах», в НКВД тренировались на «волонтерах», в СМЕРШе имелись «робинзоны», а нынче называют обреченных на медленную смерть как-то более благозвучно, можно даже сказать, сердечнее, — «куклами», и это, несомненно, говорит о переменах к лучшему в обществе, уверенно шагающем в демократию.

— Держи. — Отточенным движением Савельев воткнул клинок совсем близко от обутой в ботинок ЧТЗ ноги своего противника. — Не порежься только.

Не ответив, тот сноровисто вытащил штык из деревянного помоста и, держа оружие скрытым хватом, внезапно нанес боковой секущий удар, целясь капитану в лицо. Савельев стремительно отклонился и, крепко зафиксировав на отмашке вооруженную кисть врага, нанес сокрушительный шудан-хиза-гири, удар коленом в солнечное сплетение.

Попал он точно, и амбал, хрипло вскрикнув, начал складываться пополам. В то же время капитан, смещаясь по дуге назад вправо, провел рычаг руки наружу, мгновенно заставив бывшего десантника выронить клинок и с грохотом впечататься широченной спиной в почерневшие доски помоста.