Феликс Разумовский - Кара

Утром ни свет ни заря гостиничная дежурная подняла его телефонным звонком. Чувствуя, что зверски не выспался, Савельев облачился в черный костюм со снежно-белой рубашкой, повязал «селедкой» траурный галстук и, ощущая полное отсутствие аппетита, двинулся гостиничным коридором к лифту. Было слышно, как наверху кого-то с шумом грузили в него, затем, загудев электромоторами, кабина начала спускаться. Не мешкая, Юрий Павлович придавил сразу же загоревшуюся кнопку вызова.

Дернувшись, лифт встал, и, шагнув сквозь разъехавшиеся двери внутрь, Савельев мгновенно окунулся в густые ароматы только что пользованного женского тела, коньячно-ликерного перегара, смешанного с «Може нуаром» одесского производства, и, не удержавшись, чихнул.

— Не кашляй, папа. — Смазливая жрица любви среднего звена — совпроститутка — пьяно улыбнулась ему. — Ты ведь тоже вниз, папа?

Не дожидаясь ответа, она тут же ткнула ногтем в какую-то кнопку, и, мягко хлопнув резиновыми накладками дверей, лифт начал опускаться. Однако, проехав совсем немного, кабина дернулась, свет в ней погас, и она неподвижно зависла между этажами.

«Этого еще не хватало». — Щелкнув зажигалкой, Юрий Павлович попытался связаться с дежурной, но динамик молчал. На громкие крики, перемежаемые грохотом ударов, тоже никто не отреагировал. Савельев в бешенстве пнул двери так, что весь лифт заходил ходуном. «Ну не ломать же потолок и карабкаться по тросу вверх, с профессорской-то внешностью!»

Минут через сорок плафоны внезапно вспыхнули, и, нажав на кнопку, Юрий Павлович, себе не веря, вдруг почувствовал, как пол начал двигаться вниз. «Хорошенькое начало дня». Наконец-то двери лифта распахнулись, и, даже не взглянув на случайную свою попутчицу, сладко спавшую со спущенными джинсами в луже собственной мочи, он поспешил на улицу, где под нескончаемым осенним дождем мокла его «девяносто девятая».

Приблизившись к ней, Юрий Павлович неожиданно замер, и очень нехорошая ухмылка искривила его лицо — левое переднее колесо было спущено. Тут же успокоив себя — ничего, бывает, — он принялся доставать из багажника баллонник с домкратом, а вот проклятый ключ от секретки отыскался не скоро. Провозившись минут двадцать, Савельев наконец смог выехать с парковки на Московский проспект.

Дождь лил не переставая, и проезжая часть была скользкой даже для переднеприводной «девяносто девятой», однако, памятуя о потерянном времени, ликвидатор держал стрелку спидометра около цифры «сто», когда, немного не доезжая Московских ворот, его остановили затаившиеся с радаром в засаде гаишники. Разошлись, впрочем, полюбовно — пятьдесят, тысяч без занесения в компьютер, — но едва Савельев тронулся с места, как двигатель заглох и, несмотря на все старания, так и не запустился.

— Скорее всего коммутатор. — Испытывавшие к нарушителю самые теплые чувства гаишники помогли ему откатить машину к тротуару и, посоветовав: — Возите всегда запасной, — отправились дальше нести свое нелегкое «чекистское» бремя.

«Не хватало мне еще на похороны опоздать». — Преобразившись, Юрий Павлович выскочил на проезжую часть с протянутой рукой, однако энтузиаст, готовый ехать на Южное кладбище, отыскался не сразу, и когда на раздолбанно-желтом таксомоторе ликвидатор прибыл в церковь, то услышал:

— Транспорт похоронный уже минут как двадцать уехамши.

— Жми, друг. — Савельев вытащил зеленую бумажку с Франклином в овальной рамке, в ответ «Волга» взревела прогоревшим глушителем и, громыхая разбитой подвеской по Московскому проспекту, полетела в облаке водяных брызг вперед.

Новые знакомцы Юрия Павловича, что сидели с радаром в засаде, никакого внимания на него не обратили, потому как была не та сторона дороги, и, когда, миновав памятник Победы, выехали на Пулковское шоссе, ликвидатор облегченно вздохнул. В боковом окошке тащившегося в крайнем правом ряду гробовоза он увидел зареванное лицо тети Паши.

— Поезжай впереди автобуса, пересаживаться не буду, скоро кладбище. — Юрий Павлович не удержался и похлопал водилу по плечу: — Молодец, успел, — а в это время позади полыхнуло на полнеба, раздался оглушительный взрыв, и ощутимо плотный порыв воздуха кинул «Волгу» на обочину.

Мгновенно распахнув дверь, Савельев выскочил под дождь, и сразу же громкий, протяжный крик ярости вырвался из его груди. На месте автобуса, который вез гроб с телом его матери, пылал огромный дымящийся костер.