Андрей Воронин - Слепой. Кровь сталкера

– Да перестань, я слышал, как брат мой кому-то рассказывал, что дедок никого к себе не пускает.

– А сам он где?

– Да здесь за железной дверью. Я уверен, что и архив его тоже там! – уверенно сказал Макс, устанавливая устройство под самую дверь лаборатории.

Потапчук и Слепой выскочили из своего укрытия и набросились на парней в масках.

Слон, уже обезоруженный и с заломленными за спину руками, выругался и прошипел:

– Я же знал, что ты меня подставишь! Один, один…

Не успели Слепой с Потапчуком усадить наглых молодчиков на диван, как раздался вой полицейской сирены и, вскрыв входную дверь, в дом забежали человек пять полицейских.

– Вы кто? – спросил капитан, который, очевидно, командовал операцией.

Потапчук потянулся за удостоверением, а ретивый капитан ловко выбил у него из рук пистолет.

– Э, ребята! Это мои гости! – вдруг раздался голос Каца, который вышел из своей двери. – Вы этих двоих в масках забирайте, увозите. И допросите как следует, чего им было здесь у меня надо. А этих оставьте. Это свои.

– Свои, чужие… – недовольно покачал головой капитан. – Документы есть?!

– Есть, капитан! – сказал Потапчук, показывая удостоверение. – А пистолет – одного из этих.

– Так бы сразу и говорили, товарищ генерал, – недовольно проворчал капитан, поднимая пинком с дивана одного из преступников. – Эй, ты, пошел!

– Уводите их, уводите поскорее! Спасибо! – сказал Кац, выпроваживая стражей порядка.

Когда полицейские с бандитами покинули дом, Кац вместе с Потапчуком и Слепым вышел во двор. В вольере, за сеткой, лежало окровавленное тело овчарки.

– Ну вот… Третью собаку убили, – как-то обреченно проговорил Кац. – Опять придется вызывать специальные службы, а потом заказывать нового пса. И все это деньги, деньги…

Было непонятно, кого больше жалеет Кац, убитую собаку или деньги, которые ему придется потратить на ее погребение.

– А откуда эти полицейские здесь взялись? – спросил Потапчук.

– Ха, – самодовольно хмыкнул Михаил Сергеевич. – А тревожная кнопка зачем?! У меня там, в лаборатории, тревожная кнопка имеется. Так что, что бы ни произошло, я всегда под защитой. Мне главное – успеть самому за дверь эту юркнуть.

Слепой между тем поднял с пола и начал рассматривать хитрое взрывное устройство, с помощью которого проникшие в дом молодчики хотели открыть себе доступ в лабораторию.

Кац подошел ближе, посмотрел на квадратную коробочку с проводками и покачал головой:

– Вот гады! Все изобретательнее и изобретательнее с каждым разом!

– А вы знаете, кто этих молодчиков к вам подослал? – спросил Потапчук.

– Знаю не знаю… какая разница, – пожал плечами Кац. – Их даже из ваших кто-нибудь нанять мог. Это все ерунда. Отбились – и славненько!

– А что вы про пленку мою спрашивали? – напомнил Слепой, обезвредив взрывное устройство.

– Ах да! – вспомнил Кац. – Вы хоть знаете, что это за карта?

– Догадываюсь… – пожал плечами Слепой.

– Догадывается он! – хитро прищурившись, проговорил Кац. – Это моя пленка.

– Ваша? – удивился Потапчук и добавил: – Михал Сергеич, ты ничего не путаешь?

– Ну, в том возрасте, когда я сделал этот снимок, ни склерозом, ни маразмом я не страдал, – сказал Кац и продолжил: – Эту карту я перефотографировал по просьбе одного ученого, археолога. Тут показано местонахождение легендарного клада в Старой Ладоге. Откуда он ее, эту карту, достал, не знаю. Я этот заказ его тогда выполнил, пленку отдал. А он, тот археолог, вскоре умер. Наверное, так и не успел произвести раскопки. А старичок упертый был. Все твердил: «Я этим шведам покажу! Я им докажу, что мы русские, а никакие не варяги! И князья наши все, и цари все были, есть и будут русские! Вот если там не только сокровища, если там и останки будут, хотя бы череп, я проведу реставрацию, и они увидят, что Олег был русский, а не варяг!»

– И что, вы до сих пор так подробно все помните? Так точно помните то, что было еще в советские времена? – удивился Слепой.

– Я только то, что тогда было, и помню! – вздохнул Кац. – Я то, что тогда было, помню гораздо лучше, чем то, что есть теперь.

– Это наверняка Лизин дед эту карту приносил, – сказал Глебу Сиверову Потапчук, когда Михаил Сергеевич, бормоча что-то себе под нос, снова заперся в лаборатории.

– Похоже на то, – кивнул Слепой, сопоставляя факты. – Значит, генерал Чернявский собирался продолжить дело Лизиного деда, отца своей жены?

– Я об этом, увы, ничего не знал, – покачал головой Потапчук.