Геннадий Паркин - Уран для Хусейна

— За знакомство, — провозгласил Сашка, набуровив нам по полному фужеру «Абсолюта». Рейды по кишлакам, видимо, давали доход не только в чеках «Внешпосылторга», но и более твердой валюте.

Ира и Надя, так звали медичек, упоенно продолжали извиваться в замысловатом танце, теперь уже под музыку Криса Нормана. Мы сдвинули фужеры и выпили кристально чистой, как слеза молящего о пощаде душмана, водочки.

— Саша, — хрумкая яблоком, поинтересовался Вячик, — а мы с тобой раньше нигде не встречались?

— Нет вроде бы, — внимательно разглядывая Вячика, задумался Сашка. — Хотя личность твоя мне тоже кого-то напоминает.

— Ты боксом не занимался? Лет десять назад?

— Да-а, в «Буревестнике», до училища еще, — моргнул Сашка единственным глазом.

— Первенство Москвы семьдесят первого года, категория до семидесяти шести, полуфинал, — Вячик расплылся в улыбке, — я тебя уделал во втором раунде.

— Точно! — заорал Сашка. — За это мне КМСа не дали. Ты за «Динамо» выступал. Ордовитин! — вспомнил он фамилию Вячика.

Пришлось срочно выпить за былое спортивное братство. Потом за Верку, которая уютно устроилась между бывшим мужем и мной, давая понять, что мы оба ей очень дороги. Потом выпили за погибших Сашкиных друзей, прервав на минутку половецкие пляски медсестричек, потом пили под рассказы о мирных буднях ограниченного контингента, от которых волосы становились дыбом. Потом кончилась водка, но желание напиться до зеленых соплей, наоборот, усилилось.

Догоняться шампанским Сашка отказался и потянул меня на поиски чего-то более убийственного. На промысел пришлось идти пешком. Вячик наотрез отказался давать ключи от «Волги», и правильно сделал. Неизвестно еще, куда бы нас тогда занесла нелегкая.

Неподалеку была стоянка такси. На часах начало третьего ночи, поэтому маячила надежда, что барыги-таксисты не все еще запасы спиртного распродали. Машин на стоянке не наблюдалось, и нам пришлось минут пятнадцать размахивать руками в безуспешных попытках остановить хоть какую-нибудь колымагу. Наконец повезло, на стоянку лихо вырулил «ЗИЛ»-цистерна, выбрасывая шипящие остатки воды из своих поливальных устройств.

— Куда вам, мужики? — высунулась в опущенное окошко борода водителя.

— За водкой. — Мы поближе подошли к кабине. — Где она тут водится?

— А вы не шпионы? — подозрительно оглядел нас с ног до головы бородатый.

Мы поспешили заверить, что нет, не шпионы, а просто разведка в свободном поиске.

— Червонец пузырек, сколько вам?

— Пару давай. — Я выудил из кармана две десятки, но Сашка успел меня опередить и сунул бородатому четвертной.

Откуда-то из-за поливалки вдруг выперлась четверка пролетарского вида парней. Они притормозили чуть поодаль, с интересом наблюдая, как Сашка принимает из кабины завернутые в газеты бутылки. Мы отошли уже метров на пять, когда послышался голос водителя:

— Все, ребята, только что последние отдал. Себе не осталось.

«Зиловский» движок взревел, оставляя ребят ни с чем.

— Не повезло мужикам, — посочувствовал коллегам Сашка, прижимая к груди бутылки.

— Зато нам повезло, — засмеялся я, но резкий свист сзади тут же заставил меня в нашей везучести усомниться.

— Не оборачивайся, — ускорил Сашка шаг, чуть прихрамывая, — вообще-то нам сейчас следует рвануть по-борзовски метров на сто, да нога, будь она проклята.

Смешанный с польской водкой «Абсолют» и кастет в кармане воодушевляли меня на подвиги. Удивил только Сашкин пацифизм: уж ему-то не к лицу делать ноги в такой заурядной ситуации.

Между тем четверка уже агрессивно дышала нам в спины.

— Тормозите, мужики, — хрипло раздалось едва ли не над ухом. — Дело есть.

Мы остановились и развернулись.

— Закурить нету? — Стандартное начало выглядело многообещающим.

— Пожалуйста, ребята. — Сашка выпростал из кармана пачку «Винстона», перехватив обе бутылки в одну руку.

— Кучеряво живете. — Пачка обошла всех четверых, но к Сашке больше не вернулась.

Курносый здоровяк, примерно его ровесник, демонстративно воткнул сигареты в свой нагрудный карман.

— Ну, мы пойдем, — смиренным голосом монаха-отшельника продолжал удивлять меня герой-интернационалист.

Я, кажется, начинал понимать, почему от него ушла Верка. Она уважала мужиков, а не папиных детей.

— Водочку-то пришлите. — Здоровяк, канавший за пахана этих махновцев, уверовал в полную безнаказанность.

— С какой стати? — словно проснулся Сашка, недоуменно распахивая здоровый глаз.