Сергей Зверев - Бункер

– Разумеется, сотрудники российских спецслужб.

А это означало, что операция по спасению сокровищ Королевского замка с треском провалилась.

– Чего мы ждем?! – прошептал в самое ухо Мартин. – Рвем отсюда!

Успокоив дыхание, Вальтер уцепил товарища за руку.

– Подожди. Уменя созрела парочка вопросов… Если это сотрудники Службы безопасности, то почему мы никого не встретили на входе? Ипочему никто не предупредил о нашем появлении тех, кто сейчас в отсеке?..

Логика закономерных вопросов с трудом, но доходила до сознания не слишком обремененного интеллектом здоровяка.

– Действительно… Ничего не понимаю, – пробормотал он.

– А я, кажется, понимаю, – злорадно улыбнулся «профессор» и осторожно двинулся у цели.

Товарищ последовал за ним…

Стараясь ступать тихо, Вальтер уверенно шел по центральному проходу подвала.

У сложенного из бетонных блоков проема он притормозил и заглянул в отсек. Затем повернулся к Мартину, нащупал рукоятку кирки, которую тот крепко держал двумя руками.

– Одолжи на секунду, – выдернул он орудие и исчез в проеме.

Мартин до сих пор не догадывался о том, что происходит. Проглотив вставший в горле ком, он сделал шаг и посмотрел вслед товарищу…

Темная фигура Вальтера была хорошо различима на фоне фонарного света.

Фонарь лежал на полу. Часть его лучей отражалась от дальней стены, часть по касательной падала на пыльный пол, освещая пластиковую заглушку и открытую яму.

Рядом с ямой на коленях стоял мужчина и ковырялся лезвием ножа в замочной скважине люка. Он был так увлечен этим занятием, что не замечал крадущегося Вальтера. Атот медленно приближался, все выше и выше занося над головой тяжелую кирку…

Оставался последний шаг, когда под ногой зашуршал мусор.

Выронив нож, мужчина резко обернулся. Иза мгновение до того, как кирка с силой опустилась, Мартин узнал его.

Это был Станислав.

Российская Федерация; Калининград

Наше время

После нескольких минут бесплодных попыток вырваться из западни под потолком пещеры собрался выдыхаемый воздух. На границе воздуха и воды плавал манометр и словно нарочно подразнивал меня положением черной стрелки, зависшей посередине красного сектора. Это положение говорило о том, что газа в баллоне оставалось предельно мало.

Однако сдаваться я не намерен. «Лучше разодрать плечи до костей и умереть от потери крови, чем прекратить сопротивление и задохнуться в проклятой кишке», – решил я и принялся за дело с новой силой.

Исполнив серию неистовых телодвижений, я окончательно порвал верхнюю часть костюма. Как ни странно, но это «несчастье» подкинуло ценную идею.

Согнув правую руку, я дотянулся до плеча, уцепил кусок протертого об песчаник неопрена и хорошенько дернул. Первая попытка не увенчалась успехом, зато после второй послышался треск рвущегося материала. Неопрен был чертовски крепок, но я не отступал…

Боже, как в эти секунды не хватало ножа! Он висел на ремешках вдоль правого бедра, и я физически не мог до него добраться. Апосему, сбивая в кровь пальцы и ногти, тянул и рвал чертов неопрен. Тянул и рвал. Тянул и рвал…

Счет времени потерялся. Единственное, на что я обращал внимание– шкала манометра и ползшая по красному сектору стрелка. Полагаю, в неистовой борьбе прошло несколько драгоценных минут, и когда я вырвал последний лоскут материала с правого плеча, то почувствовал относительную свободу. Относительную, потому что полсантиметра слева и столько же справа– не слишком-то много.

И все же эта незначительная величина, на которую я резко «похудел», позволила немного продвинуться назад. Как же я был счастлив, когда, отталкиваясь ладонями, почувствовал нестерпимую боль в плечах, раздираемых о шершавый песчаник!

После первой попытки западня отпустила меня сантиметров на пять. Вторая прибавила еще десять. Наконец третья подарила полную свободу.

Да, я испытывал невероятную радость, однако ликовать было рано. Черная стрелка приближалась к нулю шкалы манометра, а до выхода оставалось не менее ста пятидесяти метров.

Много. Чертовски много!

Я упорно не поддаюсь эмоциям: не ликую, не строю иллюзий. Ведь до того как застрять в узкости пещеры, мне пришлось размотать стометровую нейлоновую нить. Потом, бросив катушку, проплыл еще около полусотни метров.

Катушку я отыскал, значит, треть пути позади. Ярко-белая нить стелется по-над бурым песчаником– ее отлично видно, и я плыву, ориентируясь по ней. Но до спасительного выхода далеко. Очень далеко. Агаза в баллоне с каждым вдохом остается все меньше.