Иван Сербин - Скальп врага

Дима свернул на одну из боковых улиц. Еще пять минут, и перед ним возник въезд в знакомый двор. Дима оставил машину во дворе, поставив ее на сигнализацию. Ни к чему развращать местную молодежь.

Поднялся на третий этаж, осторожно, чтобы не разбудить Катю и Настену, повернул ключ в замке, вошел в квартиру.

То, что Кати нет дома, он понял сразу. Куртка и «рабочие» кроссовки отсутствовали. В кухне горел свет. В многофункциональной спальне тоже горел свет. Дима, заглядывая, уже знал, что увидит. Настена, лежа в их с Катей кровати, натянув на голову массивные наушники, смотрела видео. Поверх одеяла — тарелка, полная мытых помидоров, и, судя по количеству «хвостиков» в тарелке, это была не первой.

— Привет, — Дима прошел в комнату, снял пиджак, повесил на вешалку.

— Привет, — кивнула Настена, сдвигая наушники на макушку.

— Что смотрим?

Настена шмыгнула носом.

— «Хищника».

— Второго? Первого?

— Первого, — поморщилась Настена. — Я второй не люблю. Там какой-то негр вместо Арни играет.

— Не какой-то, а Денни Гловер, — поправил Дима. — Хороший актер, между прочим. В «Смертельном оружии» здорово сыграл.

— А, помню, — дернула худым плечом Настена. — «Я слишком стар для этого…» Ничего фильм. Мэл Гибсон мне там понравился.

— Мне тоже, — согласился Дима. — А чего не спишь-то?

— Не хочется. Выспалась уже. — Настена взяла с тарелки очередной помидор, впилась в него зубами. — Сейчас классный момент будет. Где хищник Пончо крадет.

— Мама давно ушла? — Настена снова дернула плечом. — Как успехи в школе?

— Так себе. Четверка по математике и тройка по русскому.

— А насчет поведения?

Настена в третий раз дернула плечом, слизнула с подбородка томатный сок.

— По обстоятельствам.

— И как обстоятельства?

— Против нас.

— Опять дралась?

Настена неопределенно мотнула головой, что в ее понимании означало: «Разве это драка?»

— За дело хоть?

— Я всегда за дело, — очень серьезно ответила девочка.

— Вообще-то есть одно замечательное правило: «Любой спор…»

— Знаю, знаю. «…Можно решить кулаками», — перебила Настена.

Дима засмеялся.

— Примерно. Досматривай момент и бегом досыпать.

— Да ладно, Дима, — как всегда принялась ныть Настена. — Ну, дай досмотреть. Всего-то ничего осталось.

— Ага, сорок минут, — кивнул Дима. — Нет уж, киноманка. Шагом марш в постель. И без разговоров. А-то еще зубы заставлю чистить. Помидоры ела? Ела.

— Я «Орбит» пожую, — нахально заявила Настена.

— В общем так, — сказал он, театрально-злодейски хмурясь, — я иду в душ, возвращаюсь и удивляюсь: телик погашен, ты в своей постели, сопишь в подушку. Ага?

— Ладно, — с явной неохотой протянула Настена.

Дима ушел в душ. Когда он вернулся, телевизор был уже выключен. Из Настениной комнаты доносился демонстративный сап.

— Спокойной ночи, — сказал Дима.

— Спокойной ночи, — в подушку пробормотала Настена.

Дима нырнул под одеяло, щелкнул ночником и тут же уснул.

На протяжении всего пути в салоне царило тяжелое молчание. Лемехов игнорировал присутствие новичка. Тот оставался бесстрастен. На Октябрьском проспекте Катя остановила «семерку», спросила Лемехова:

— Тебя где высадить-то?

— А где хочешь, — отозвался тот.

Катя пожала плечами.

— Ну, если где хочу, тогда здесь.

— Ладно, сейчас уйду. — Лемехов выдержал паузу, не оборачиваясь, спросил: — Лобня, ты где остановился-то? В гостинице? Ну, так вон же она, пары кварталов не намеряется. Пройдись пешочком, будь другом, нам поговорить надо кон-фи-ден-ци-аль-но. Знаешь такое слово?

— Слышал.

Вдовин посмотрел в зеркальце заднего вида на Катю. Катя — на него. Он вопросительно двинул бровями: мол, может быть, мне лучше остаться? Она качнула головой: все нормально. Вдовин выбрался из салона, наклонился к окну:

— Во сколько приходить?

— К девяти, — ответила Катя.

— Я буду, — серьезно пообещал Вдовин и добавил: — Доброй ночи.

— Доброй ночи.

— Ага, — кивнул безразлично Лемехов. Он подождал, пока новенький отойдет подальше, и повернулся к Кате: — Слушай, Катя, я давно хотел с тобой поговорить.

— О чем?

Она заранее напряглась, подобралась, готовясь встретить неприятный вопрос о Мало-старшем в штыки. Лемехов полез в карман за сигаретами, закурил.

— Как твой-то на все это реагирует?

— На что «на это»?

— Ну вот на это, — Лемехов сделал неопределенный жест. — Ночные вызовы. Работа с рассвета до позднего вечера и обратно. И вообще.