Эдгар Дубровский: Холодное лето 53-го

— Немедленно прекратить стрельбу! — закричал в рупор Фадеич, когда раздался еще один выстрел.

К сходням быстро шли Крюк и Шуруп.

— Сдать оружие! — приказал им Фадеич.

Вдали стегнул выстрел из мелкашки. Визг — и тишина. В деревне больше не было собак.

— Гляди, они послушались, — добродушно сказал Фадеичу Крюк, поднимаясь по сходням. — Во! Все тихо, никто не стреляет.

Сбитый с толку его тоном Фадеич напыжился.

— Не сметь всходить на государственную пристань без раз…

Крюк на ходу вырвал у него рупор и сильно толкнул старика раструбом в лицо. Фадеич отлетел к стенке и сполз по ней на палубу. Он смотрел на бандитов без страха — с огромным удивлением.

— Отдыхай, дед, — сказал Шуруп, толчком ноги открывая какую-то дверь. — Полундра! Все наверх!

За дверью был склад угля и дров. Шуруп пошел дальше, пнул дверь кладовки, но увидел замок.

Крюк заглянул в камбуз, увидел Лиду: бесформенное тело, лицо в саже,

— Как тебя?.. Сготовь обед на семь человек. Склад открыт?

Она отрицательно покачала головой. Крюк нашел Фадеича, тупо рассматривавшего помятый рупор, ощупал его карманы, достал связку ключей.

— Под расписку, — неуверенно сказал капитан рейда.

Крюк бросил ключи Лиде под ноги, сгреб пятерней китель на сухой спине капитана и повел старика в его комнату.

Зайдя за угол и оглядевшись, Лида нашла в связке ключ от кладовки, сняла его и бросила в воду. А свой достала из кармана передника и, подумав, засунула за наличник кухонного окна.

Михалыч осматривал лодки. Ударом приклада пробивал дно и переходил к следующей. Оставил неповрежденными только две.

Лузге с его позиции у бани видно было, как Лида прятала Сашу, как выбросила ключ, а другой схоронила. Он сидел неподвижно и думал. Представить, как дальше пойдут дела, не удавалось. Пока что надо было сделать одно. Он вынес из предбанника башмаки и переместился ближе к дебаркадеру. Здесь стоял на трех камнях котел с варом для смоления лодок. Лузга сунул в него башмаки и закидал кусками вара. Потом побрел в сторону изб и лег на землю на открытом месте, откуда были видны и улица и дебаркадер.

Витя и Муха, обойдя все избы и отстрелявшись, шли к пристани. Зотов вышагивал за ними на таком расстоянии, чтобы для них он был идущим с ними, а для деревенских, следивших из-за занавесок, — отдельным, подневольным. Мало ли как все обернется.

Подойдя к Лузге, Муха и Витя остановились над ним.

— Мертвяк? — предположил Муха.

Лузга открыл глаза и кивнул утвердительно.

— Задорный! — удивился Муха.

Подошел Зотов. Муха вопросительно посмотрел на него. Поморщившись, Зотов махнул рукой:

— Ссыльно-политический. Враг народа.

— А-а, — с пониманием протянул Муха. — Тогда лежи, сука, и чтоб никуда.

Муха и Зотов пошли к пристани, а Витя задержался, дал тем отойти и наклонился к Лузге.

— Дивчина где? — мягко спросил он.

— Какая? — испугался Лузга. — Маленькая, что ли? Соплячка?

— Не ма-аленькая! — Витя резко ударил лежавшего ногой.

Лузга привычно свернулся в комок, прикрывая голову и живот, Витя просунул ствол нагана между пальцами Лузги и уперся ему в лицо. Лузга убрал руки и заговорил тоном, похожим на блатной:

— Мне она нужна? Соплячка, в куклы играет… Где?… Я знаю? Услышала пах-пах, слезла в погреб… Вон! В избах. Век свободы не видать!

Витя поверил.

Около полудня Копалыч возвращался домой. Подходя к избам, особенного не заметил, на тишину и безлюдье внимания не обратил, занятый своими мыслями. Не заметил и Муху, сидевшего с обрезом в тени забора у манковской избы. Копалыч шел без очков, а вблизи видел плохо, поэтому, войдя в калитку, споткнулся о труп собаки и выронил лопату. Нагнулся, увидел кровь, мертвый оскал и в изумлении огляделся. У крыльца лежал дед Яков. Борода торчала вверх. Копалыч подошел.

— Дед, ты что?..

Он достал и торопливо надел очки, нагнулся и увидел мертвые глаза за круглыми стеклами, на рубахе на груди пятно крови.

Копалыч медленно разогнулся. Только теперь он услышал странную тишину. Он осторожно огляделся. Никого. В дом идти страшно. Он снял бесценные очки, упрятал в коробочку и убрал в надежный карман.

Естественным было пойти к Манкову. Поминутно озираясь, он пересек улицу, пошел вдоль заборов и наткнулся на Муху. Несколько секунд он рассматривал этого человека, примечательного только обрезом.

— Здравствуйте, — сказал Копалыч.