Сергей Руденко - Холодное лето 1402-го. Том 1

7 сентября 2019 года

Было ужасно холодно.

Через мгновение, когда я попытался открыть глаза, стало еще и страшно. И да, самое главное – ощущение постигшего меня Горя! Огромное и всепоглощающее, оно накатывало с непреклонностью морского прилива. Горько-соленые волны бились и бились во что-то внутри меня, пытаясь истончить и разрушить такую само собой разумеющуюся и привычную, после сорока, уверенность в себе.

Стройную картину портила только непонятно откуда взявшаяся уверенность, что оно – это самое Горе – не совсем, чтоб мое. Будь иначе, наверное, я бы не выдержал. Закричал, или просто задергался – тут бы возможно может мне и конец, но нет, этого я не сделал.

Перетерпел, смог собраться с силами, попытался разобраться в происходящем, а если ты «вникаешь и разбираешься», то на настоящую панику просто не остается времени. Точнее нет, не так – некому получается паниковать…

В общем да, было очень темно.

Заледеневшее тело поначалу еще очень плохо слушалось, но даже когда я абсолютно точно ощутил, что глаза все-таки удалось открыть, некоторое время не было никакой разницы. Меня по-прежнему окружала непроглядная темнота.

Неизвестно сколько это продолжалось: минуту, две, пять – не знаю. Главное, что я и правда, почему-то не заметался. Даже когда тело по-настоящему начало оттаивать, и все оно наполнилось какой-то остро-тягучей болью и покалываниями, я продолжал удерживать дистанцию между собой и тем, не совсем моим и не то чтобы чужим Горем. К тому моменту к нему присоединились Паника и, вполне логичное и объяснимое в такой ситуации, Недоумение.

Действительно, нечасто просыпаешься в темноте и тишине настолько замерзший. Да что там – практически вусмерть заледенелый!

И как ни странно, боль сейчас не воспринималась, как нечто однозначно плохое. В этот момент только она осталась единственным надежным ориентиром. Только покалывания во всем теле, да пожалуй, вот то – нечто холодное, твердое и угловатое, впившееся в спину – только они и не позволяли отнестись к происходящему, как к какому-нибудь наркоманскому бреду.

Наверное, я даже слишком уж увлекся, цепляясь за эти ощущения.

С трудом подсунув под себя все еще не очень послушную руку, сначала попытался разобраться, на чем же именно лежу.

Дело как-то сразу не заладилось, поэтому я снизил планку и попытался нащупать хотя бы материал, из которого состояла опора. Тоже, к сожалению, безуспешно. Ум отчего-то просто отказывался «узнавать», и я не стал на него давить…

А вот с «горошиной» в моей постели разобраться удалось куда проще.

Оказывается, неудобства создавал острый обломок – судя по размерам – кости?! Гм, бедренной – это если судить по размеру мосла на его втором – «тупом» конце. Вот тут-то я и осознал, что лежу вообще-то на куче застывших трупов.

Оказывается, мое подсознание просто не позволяло уму выдвинуть такое предположение, пока я елозил рукой по чьей-то спине, на которой, собственно и очнулся.

Однако стоило нарушить это мысле-табу, как рациональное объяснение тут же всплыло. Как будто сознание скрывало-скрывало, а потом такое решило – «что уж теперь», – и добавило в общую кучу откровений еще и застарелый смрад этой мертвецкой.

Вонь обрушилась на меня, словно тяжелый обломок кирпича, пущенный опытной рукой. Почти как одна из тех каменных скрижалей, которыми Моисей прямо с горы Синай забросал своих разгулявшихся соплеменников*. Имена пострадавших история не сохранила, но их ощущения в тот момент я мог бы оценить абсолютно реалистично.

Смрад, то ли и впрямь игнорировавшийся моим подсознанием последние несколько минут, то ли секунду назад уловленный наконец-то отогревшимся участком мозга – он перехватил дыхание и разом исчерпал всю мою потенциальную брезгливость на год вперед. Ну или мне в тот момент так показалось.

«Что за херня здесь происходит…» – такую мысль просто нельзя было не озвучить, но обошлось. Именно в это самое мгновение громкий скрип сбил волну паники и снова удержал меня буквально на грани…

Невидимый до того момента дверной проем выдал порцию – естественного, «белого» света – разогнал мрак и перемешал тени во всем том, надо признать немаленьком помещении где я и находился. Вход, конечно же, буквально приковал к себе мой взгляд. Стоило рассмотреть краешек каменной лестницы, как я тут же сообразил, что лежу в подвале.