Ольга Одинцова: Я помню холодное лето

Мне на тебя выпала белая карта. Даже она не знает, чем всё кончится. Сама судьба не властна над нами. Это прямой указ – всё в наших руках. Всё зависит от нас.

В любую секунду нашей жизни мы стоим на развилке над пропастью и не знаем, куда идти. Так и стоим. То глядя друг на друга, то потупив взор под ноги. Как ещё земля нас носит…

Ни с места!

Ведь мы упадём и погибнем – хотя бы вместе .

И это уж точно лучше, чем жить, но – врозь .

Эта белая нить связала нас по рукам.

И так сильно впивается в кожу.

Так больно, и вот она – кровь.

Тонкой линией на наших ладонях…

Что это значит?

Похоже,

любовь.

« Ложись спать », – прозвучал голос в моей голове.

Выключаю свет. Зарываюсь в подушку. Темнота. Тишина.

«Я слышу тебя. Слышу твоё дыхание и стук сердца».

Подняла голову над подушкой, привстала с кровати.

– Кто ты? – я увидела тёмный стройный силуэт рядом с собой.

– Тебе лучше не знать, – ответил он голосом с хрипотцой.

Я знала, кто это был. Уже не пугалась этого. Но здесь я увидела его в первый раз так близко. Он был моим ангелом-хранителем . Рядом с ним было по-настоящему спокойно и хорошо.

– Вообще ты не очень-то на ангела похож.

– Да ладно, кудри есть, и хватит тебе, – его улыбка, казалось, озарила темноту, царящую вокруг. Я увидела его тёплые карие глаза с поволокой. Он выглядел немного растерянным. Я не стала говорить ему комплиментов, потому что он и сам уже смутился от моего столь восхищённого взгляда.

– Засыпай, – сказал он, – тебе рано вставать.

– Пока ты рядом, я не хочу спать. Я бы хотела поговорить с тобой о чём-то очень важном для нас обоих.

И я подумала: как же эти самые глаза могут выглядеть столь невинно и растерянно? Просто не верится. Где та уверенность?

– Нет, спи. Иначе я уйду, – сказал он.

– Позволь мне договорить… – шёпотом произнесла я.

– Хорошо. Что ты хотела мне сказать? – как только он со всем вниманием посмотрел в мои глаза, я растерялась. Встретившись с ним взглядом, я поняла, что не хочу и никогда не буду с ним расставаться.

– Я не хочу, чтобы ты уходил… Ты будешь приходить ко мне ещё? – вдруг выдала я.

Он грустно опустил голову, поняв мои вспыхнувшие волнение и чувства. Он молчал. После непродолжительной тишины произнёс:

– Вообще-то я уже давно сижу здесь с тобой каждую ночь. Я оберегаю тебя и твой сон. Раньше ты меня не замечала или не хотела замечать. Иначе говоря – ты не верила в меня и не хотела, чтобы я всегда был рядом с тобой.

От недовольства он надул губы и скрестил руки, бухнувшись в кресло, стоявшее рядом с моей кроватью. Глядя на это детское поведение, я лишь усмехнулась. Мне действительно показалось это милым.

– Да, прости. Я действительно была глупой.

– Верю-верю, – усмехнулся он, поймав мой обиженный взгляд, – но если ты сейчас со мной разговариваешь, значит…

– Значит, я уже сошла с ума, да?

– Нет. Это значит, что ты задумалась о чём-то большем, нежели думала раньше о своём обычном мире, который тебя всегда окружал и продолжает окружать сейчас.

– Всё настолько серьёзно?

– Да. Ты кого-то сильно любишь. И я сейчас говорю не только о родственниках и друзьях. Да, ты можешь уже не прятать глаза, я всё о тебе знаю, это вполне логично.

Словно пропустив это мимо ушей, я сказала:

– Говори со мной. Каждую ночь.

Он выслушал и исчез.

«Нет, не задерживай дыхание.

Не позволяй мне думать, что тебя рядом нет.

Нет».

Мою подушку можно было выжимать от слёз, – мне не хватало его.

Среди ночи я проснулась от чувства, будто меня кто-то поцеловал в щёку. Настолько крепко, что я проснулась, уставшая от всего вокруг. Приоткрыла глаза, подумав, что, быть может, кто-то из родителей таким образом выразил свою любовь? Но вокруг меня было совсем темно, и никого не было рядом. Все спали.

Но один не спал. Не спал тот, кого я чувствовала. И тот, кто чувствовал меня.

Вскоре я снова заснула крепким сном. Наутро я поняла, что он остался со мной.

С тех пор во время бессонницы мы могли разговаривать ночами напролёт. Он оказался очень весёлым. Интересно, мы всегда похожи характером на своих ангелов-хранителей? Наверное, отсюда и берутся угрызения совести. Нагрубил сам кому-нибудь, а потом ангел в твоей голове грубит тебе самому.

– И что, ты играл?

– Пф-ф, играл, да я, может, вообще рок-звездой был! – улыбался он, брал мою акустику из угла комнаты, садился снова на мою кровать и начинал перебирать струны, наигрывая мне колыбельную. Тихо, чтобы никто не услышал. Чуть хриплым шёпотом он напевал мне что-то до боли знакомое. Я была счастлива. Только он будет вечно со мной. Целиком в моей душе.