Эдгар Дубровский: Холодное лето 53-го

Похоронили деда Якова.

Потом Копалыча.

Потом хоронили Сашу. Бросили в могилу по три горсти земли. Засыпали. Оббили лопатами ровный холмик. Басаргин принес пригоршню песку и медленно высыпал на могилу.

Лида не плакала. Стала возле могилы на колени и застыла, глядя вниз.

Пошли назад. Отойдя немного, Басаргин оглянулся.

Стоя на коленях, Лнда говорила вниз, земле, пальцами и лицом.

В коридор большой московской коммунальной квартиры доносилась из дальней комнаты знойная песня Лолиты Торрес из фильма «Возраст любви». Вот звук исказился — кончался завод патефона. Послышался смех, стали заводить на ходу.

Раздались три звонка. Из ближней двери вышел человек лет сорока в очень сильных очках, с забинтованным горлом. Открыл.

На пороге стоял Басаргин. В старом ватнике, с вещевым мешком на плече. Гладко выбритый.

— Мне нужны Старобогатовы, — сказал он, внимательно оглядывая открывшего.

— Ммм… По какому вопросу?

— По самому важному, — сказал Басаргин и шагнул в квартиру.

Не дождавшись внятного приглашения, он сам вошел в комнату. Из нее дверь вела в смежную, более освещенную. В этой же комнате центром был письменный стол с ярким кругом света от лампы, заваленный стопками книг, исписанными листами, из-под которых еле видна была машинка «Москва», вокруг стола был полумрак.

— Новейшая история, — едко сказал Басаргин.

Из смежной комнаты вышла женщина лет шестидесяти. Замерла, глядя на Басаргина. Из-за ее спины мальчик лет тринадцати с интересом посмотрел на гостя.

— Вы жена Николая Павловича? — спросил ее Басаргин.

— Нет! — быстро сказал мужчина.

Басаргин медленно повернулся к нему.

— А вы — сын?

Тот дернул головой, уводя взгляд, как бы просто не желая вести разговор, быстро прошел вперед, увел мальчика в другую комнату и закрыл за собой дверь.

— Вы привезли письмо? — бесцветно спросила женщина.

— Нет, — Басаргин достал самодельный Копалычев очешник и положил на стул, почему-то отодвинутый на середину комнаты. — Вот — это все.

— Мама, ничего не брать! — в приоткрывшуюся дверь сказал сын.

— Там написано, как найти могилу, — терпеливо сказал женщине Басаргин. — Три года назад Николай Павлович погиб в бою. Он реабилитирован посмертно.

Она стояла неподвижно. Сын вышел, остановился у притолоки. Они смотрели на него.

— «В бою», — тихо сказала женщина. — Это возможно?

— С оружием в руках. Против мрази. Спасая людей, — твердо сказал Басаргин.

— Спас? — хрипло спросил сын.

— Да. Спас.

Басаргин дошел до трамвайной остановки. Сырой весенний день близился к вечеру. В кинотеатре кончился сеанс, вытекавшая толпа была весело возбуждена.

На противоположной стороне улицы стоял человек в парусиновом плаще не по росту, с деревянным кустарным чемоданом. Человек встретил взгляд Басаргина, отвернулся.

Из кинотеатра валила толпа. Притиснутая к Басаргину женщина в чернобурке опасливо отстранилась от него. Басаргин отошел к стене дома.

— Огонь есть?

Перед ним стоял тот человек в плаще. Сухое узкое умное лицо. Сорок или шестьдесят — не понять. Басаргин достал спички. Тот поставил на землю чемодан и извлек из кармана коробку папирос «Герцеговина Флор». Басаргин посмотрел на коробку. Они переглянулись, взяли по папиросе, закурили. Стояли молча. Потом тот кивнул, поднял чемодан, словно решившись, и быстро зашагал по улице. Он долго еще был виден в праздной толпе.

Грибы были хороши! Крепкие боровики, толстенькие красные.

Дочь чистила грибы. Зять разводил костер. Внучка ловила в траве кузнечиков.

А старик Басаргин чистил у реки рыбу. Наловил он мелких окуней и плотвичек. Чистил, промывал и клал в котелок. Подошла внучка, ей было пять лет.

— А это кто? — Она показала ему ладонь.

— Какая-нибудь насекомая, — он глянул мельком, но тут же снова повернулся, взял ее ладонь, вгляделся в прозрачного мотылька.

И встал.

Солнце садилось за лес на том берегу, река была уже в тени, и в этом темном воздухе над водой бесшумно танцевали тысячи прозрачно-белых мотыльков.

— Дед, почему так?

Басаргин глядел на быстрые круги от рыбы, покрывавшие всю воду.

— Это поденки, — сказал он. — Их личинки три года живут на дне, а потом превращаются в этих мотыльков и все разом взлетают. — Он помолчал. — На немного минут.

Она была поражена.

— А потом?

— Падают обратно в воду.

— И потому — круги?

— Нет. Это их едят рыбы.