Андрей Дышев - Черный квадрат

Еще раз бросив на слугу испепеляющий взгляд, я зашел в комнату, приблизился к супружеской паре, стоящей ко мне спиной, и, привстав на цыпочки, глянул на широкую кровать.

Из моей груди едва не вырвался вопль. Все было не так!

Жорж лежал не на полу, где я его оставил, а на кровати, причем руки его были свободны и раскинуты в стороны. Отвратительная подушка, в которой утопала его деформированная голова, была насквозь пропитана кровью. Редкие курчавые волосы слиплись на затылке, открывая круглую черную дырку от пули. Брызги крови и частицы мозговой слизи веером рассыпались по стене. В комнате нестерпимо пахло свежениной.

— Меня сейчас стошнит! — страдальческим голосом произнесла Вика и отвернулась от кровати.

— Так его, оказывается, застрелили! — воскликнул я с откровенной радостью в голосе. — Вы видите — у него в затылке дырка от пули!

Ни Тарасов, ни Вика не поняли, чему я вдруг так обрадовался, и оба почти одновременно с укором взглянули на меня.

Эй, умник! — крикнул я вьетнамцу. — Ты когда у меня пистолет отнял, чтобы твой моветон не нарушать, а?

Кто еще есть в доме, кроме нас? — спросил Тарасов, приседая на корточки возле трупа и внимательно рассматривая входное отверстие.

В доме нет никого, господин Тарасов, — ответил вьетнамец. — Только во дворе наружная охрана.

— Кто-нибудь слышал звук выстрела? Мы с Викой переглянулись.

— Паша, — тихо сказала она и тронула мужа за плечо. — Мне кажется, ты переигрываешь.

— В каком смысле? — спросил Тарасов, но тотчас забыл об этом вопросе и перешел к следующему. — Кто Жоржа видел последним?

Наверное, социальное положение позволяло Тарасову устроить здесь что-то вроде допроса. Никто, правда, не наделил его такими полномочиями; он сам взял на себя функцию следователя. И это уже было подозрительно, потому что приносило выгоду одному только Тарасову: тот, кто проводит расследование, невольно становится вне подозрения. Из всех нас Вике это не нравилось больше всего. Невероятно стервозная жена попалась Тарасову — намеками и прямым текстом она убеждала меня, что стрелять больше было некому, кроме как ее мужу. Впрочем, некоторая доля логики в этом была: я своим блефом подкинул Тарасову прекрасный повод отправить бывшего друга на тот свет.

Я понял, что если сейчас не начну говорить — пусть даже полную ахинею — то за меня все скажет вьетнамец.

Я видел его последним.

Да? — без удивления спросил Тарасов, все еще продолжая осматривать труп. — При каких обстоятельствах? Как давно?

Вика, закатывая глазки, качала головой и глубоко вздыхала. Я только сейчас обратил внимание, что с макияжного столика исчезла вся косметика и бутылочки с духами и туалетной водой. Интересно, кто это успел навести здесь порядок до прихода Тарасова?

Мы завтракали, а затем Жорж, увидев в окне твою машину, поднялся к себе в кабинет.

Это не совсем соответствует действительности, — вмешался вьетнамец, но я тотчас послал слугу к едрене фене.

А что соответствует действительности? — спросил Тарасов.

Давай уйдем отсюда! — стала капризничать Вика. —Мне дурно от запаха крови… Паша, ты слышишь меня? Пусть этой гадостью занимаются криминалисты.

В то время, как Вике было дурно, моя душа пела и плясала. Жоржа лишил жизни не я, а кто-то другой, и от осознания этой истины мне было празднично и легко. Уверенность в своей безгрешности — величайший бальзам для души. Даже если теперь мне придется доказывать свою невиновность с оружием в руках — я сделаю это без всякого колебания, и статьи уголовного кодекса будуь хрустеть под моими ногами.

— Господа, — все еще стоя в дверях, напомнил о себе слуга. — Я хочу вас предупредить. Вы сильно навредите себе, если попытаетесь самовольно уйти из дома. Особняк окружен вооруженными людьми…

— Хватит нас пугать! — грозно прервал его Тарасов. —Я сам вооружен…

Он, наверное, сразу же пожалел о сказанном, потому что упоминание об оружии прозвучало как нечаянное признание. И он добавил к сказанному, что выглядело уже вообще как лепет оправдания:

— Хотя я, конечно, и не убивал Жоржа.

Вика, зажав ладонью рот и нос, пошла к дверям. Вьетнамец посторонился, пропуская ее в коридор. Я заметил, что он продолжал относится к ней, как прежде

— с подчеркнутым почтением, словно она была супругой покойного хозяина.

Мне надоело любоваться покойником из-за плеча Тарасова, и я пошел следом за Викой. Рядом с вьетнамцем я остановился. Слуга настолько меня завел, что я уже не мог пройти мимо него и не отвесить ему какой-нибудь суррогат подзатыльника.