Фрол Белков: Черный квадрат

Пальцы ломит. Держаться нет сил. «Все кончено…» — мелькнула последняя мысль, пальцы разжались, скользнули по выступу скалы, и Никитин покатился с обрыва.

Час спустя его подобрали. Он был без сознания. И когда в больнице пришел в себя, едва слышно прошептал:

— Черный квадрат… соберите черный квадрат… пронумеруйте… соберите…

На станции их было трое: начальник Иван Александрович Никитин, научный сотрудник Лидия Николаевна Волкова и пилот вертолета Гриша Смирнов.

Станция Академии наук по изучению космических лучей находилась высоко в горах. Вертолетом пользовались для связи с внешним миром. Гриша два раза в неделю летал на астробазу. Туда он отвозил материалы наблюдений, а на станцию привозил продукты, почту, фотоматериалы.

В этот день он должен был лететь в девять часов утра. Когда же обнаружилось, что Никитин не пришел к завтраку — завтракали аккуратно в восемь, — Гриша пошел за ним.

Но ни в жилом помещении, ни в лаборатории, ни около приборов Никитина не оказалось. Было отчего встревожиться. Никто из сотрудников никогда не выходил за границу станции, обозначенную вехами.

Площадка была окружена зияющими трещинами, обрывами, нагромождениями обломков скал, покрытых льдом и снегом.

Одного неосторожного движения достаточно, чтобы сорваться в пропасть.

С тяжелым предчувствием Лилия Николаевна и Гриша бросились к вертолету. Поднявшись метров на тридцать, машина, лениво вращая лопастями винта, застыла на месте.

Первое, что они увидели, был большой черный квадрат на площадке, примыкающей к станции. Эта площадка была несколькими метрами выше остальной территории станции.

Черный квадрат резко выделялся на белом снегу, как нарисованный тушью на ослепительном ватмане.

Но площадка с таинственным квадратом была пуста.

Мелькнула тяжелая догадка: квадрат сделан Никитиным, а его самого нет. Учитывая полную неприступность этого места, можно было предположить только одно…

Лидия Николаевна и Гриша стали внимательно осматривать местность, лежащую ниже. Бинокли ощупывали каждый бугор, каждую расщелину. И, наконец, далеко-далеко внизу, ив дне пологого обрыва, Гриша увидел на снегу лежащего человека…

Спуститься туда на вертолете было делом нескольких минут.

Это был Никитин.

Радиограмма в двенадцать часов успокоила Лидию Николаевну и Гришу. Жизнь Никитина была вне опасности. Кроме этого, сообщили, что перед операцией он опять бредил каким-то черным квадратом.

Видимо, что-то очень важное было связано с этой геометрической фигурой, едва не стоившей ему жизни.

Но как забраться на эту проклятую площадку? Вертолет на нее не посадишь, почти всю ее поверхность занимал загадочный квадрат.

Лидия Николаевна решила высадиться с помощью веревочной лестницы, опущенной с вертолета.

Ее догадка о природе квадрата подтвердилась. Он был выложен большими фотопластинками. Каждая запечатана в черный конверт. Такие пластинки обычно применяются для изучения космических лучей. Прилетев из космоса, элементарная частица проходит через бумагу и рисует в толстом слое эмульсии траекторию своего пути. По таким снимкам ученые многое узнают о природе космических лучей.

Но что заставило Никитина спешно раскладывать фотопластинки именно на этом месте? Что побудило его в ночной темноте карабкаться по скалам? Пластинки можно было разложить и на свободном пространстве приборной площадки.

Лидия Николаевна еще не успела заглянуть в станционный журнал, куда обычно вносились все события за сутки. Сделал ли запись Никитин во время своего ночного дежурства или отложил это до возвращения на станцию?

Но мешкать было нельзя. Гриша должен возвратиться через полчаса.

Кусочком мела Лидия Николаевне пронумеровала первый ряд пакетов. Собрала его и проделала то же с остальными рядами.

Пластинок было восемьсот двадцать пять, они занимали площадь в тридцать шесть квадратных метров, получилось два солидных свертка. Лидия Николаевна подошла и тому месту, с которого сорвался Никитин. Очевидно, судя по следам на снегу, он оступился, потерял равновесна, а за выступ скалы удержаться не смог.

Вернувшись на станцию, Волкова сразу же заглянула в журнал.

Но, увы… последняя запись была сделана ею самой во время ее дежурства, накануне этого дня.

Через неделю Гриша привез письмо. Оно было от Никитина. В конверте лежал лист бумаги, исписанный неразборчивым почерком: