Андрей Воронин - Однажды преступив закон…

– Ладно, майор, – сказал он, останавливаясь перед креслом и стараясь не рассмеяться при виде того, как Разгонов вжался в мягкую кожаную спинку, – кончай темнить. Это все неспроста, и ты здесь не случайно. Тебе ведь от меня что-то нужно – тебе и твоей вонючей конторе. Так почему бы тебе не сказать прямо и открыто, чего вы от меня хотите?

Разгонов сделал оскорбленное лицо: приподнял брови, выпятил нижнюю губу и наморщил длинный хрящеватый нос, словно собираясь чихнуть. Зажатая в передних зубах сигарета при этом задралась кверху, как дымящийся ствол зенитного орудия. Она была почти целой, и Юрий, как ни старался, не смог припомнить, когда Разгонов успел ее зажечь. Раздавленный окурок той, которую майор курил в начале разговора, лежал на инкрустированной крышке журнального столика.

– Почему это моя контора вонючая? – обиженно осведомился он.

– Протухла, наверное, – пожав плечами, ответил Юрий. – Кончай валять дурака, майор. Скоро мне все это надоест, я дам тебе по уху и уйду отсюда к чертовой матери.

– И куда же ты пойдешь? – насмешливо спросил майор. – Домой? Очень умно, особенно после того, как ты пытался достать Умара. Вы ведь были соседями, если я не ошибаюсь? Или снимешь номер в гостинице “Россия”?

Юрий вспомнил драку на вокзале и свой пустой бумажник и с неохотой признал, что Разгонов прав: идти ему некуда.

– Ладно, – продолжал Разгонов. – Мне действительно нужно многое тебе сказать, а от ночи, считай, ничего не осталось, так что нет смысла ходить вокруг да около. Ты совершенно напрасно катишь бочки на нашу контору. У нас просто рук не хватает на все. Чикаго тридцатых годов по сравнению с нынешней Москвой – просто детская площадка, и гангстеры тамошние против наших теперешних воротил – детишки в коротеньких штанишках. Делаем что можем и как умеем, но этого, само собой, мало…

– Ближе к делу, – перебил его Юрий, снова усаживаясь на диван. – Нечего из меня слезу выжимать, все равно не получится. Не жалко мне вас, ребята, ни капельки. Если работаешь – работай, а не получается – иди на стройку кирпичи класть. А если руки не тем концом вставлены, шагай прямиком на паперть. Кепку с милостыней небось удержишь. Только кто тебе такому подаст? Вот если тебя немножко покалечить…

– Калечить ты умеешь, – проворчал Разгонов. – А вот соображать ни в какую не хочешь! Я тебя за это не осуждаю. Понятно, что размышлять на эти печальные темы – неприятно. Что я, не человек? Мне тоже хочется жить спокойно: ни за кем не охотиться, ни от кого не прятаться, с сыном на рыбалку ездить. Я семью свою месяцами не вижу, хоть и живем в одном городе. Легенда – штука жестокая. Я сейчас уголовник, рецидивист, вся моя семья за проволокой”. Впрочем, тебе это неинтересно. В общем, у нас с коллегами родилась одна идея. Понтиак – фигура заметная, сидит крепко, не выковыряешь, и посадить его, если по закону, не за что…

– Понятно, – сказал Юрий. – Я пас.

– Почему пас? – начал злиться Разгонов. – Мы здесь, дорогой ты мой, не в покер играем! Он пас! Позволь спросить, почему?

– По кочану. Что, в России киллеров мало?

– Хороших – мало. И потом, их искать надо, а ты под рукой.

– Слушай, – сказал Юрий, – а тебя не Умар послал?

– Умар? Ах, Умар! Об Умаре я собирался поговорить позднее, но если ты настаиваешь…

– Нет, – сказал Юрий, – я не настаиваю. И вообще, знаешь что, майор? Пошли вы все к дьяволу! Надоело, Что вы все время ко мне лезете, цепляетесь, как блохи на собаку? Неужели нельзя оставить человека в покое?

– Вот чудак! – воскликнул Разгонов. – Да кто к тебе цепляется? Ты же сам постоянно лезешь не в свое дело. Кто тебя просил с чеченцами заедаться? Кто тебя гнал в этот ваш дурацкий профсоюз? Кто, в конце концов, тебя заставлял Умара у понтиаковых отморозков отбивать? Ну, скажи мне, кто виноват, что ты такой идиот? Семья? Школа? Армия? Миллионы людей сидят себе тихонько как мыши, ничего не видят, ничего не слышат, ничего не знают. Один ты корчишь из себя ангела мщения, а потом верещишь: оставьте меня в покое!

– Да пошел ты со своей правдой, – сказал Юрий. – Ты и твои коллеги работать не умеете, вот и вся правда. А когда человек дает в морду бандиту, вы его хватаете за шиворот – не бандита, конечно, а человека – и говорите: либо ты будешь делать за нас нашу работу, либо мы тебя упечем за решетку. Очень удобно. А главное, никакого риска для собственной драгоценной шкуры. Почему бы тебе, к примеру, не пришить Понтиака собственноручно? Страшно? Или закон нарушать не хочется? Вдруг твои коллеги решат, что было бы неплохо малой кровью раскрыть громкую “заказуху”? Майор ОБОПа – наемный киллер, работающий на чеченскую мафию! Здорово, правда? В общем, иди к черту, Разгонов. И учти, что первого, кто ко мне сунется, я спущу с лестницы вверх тормашками, будь это Умар, Маныч, ты сам или твой неприкасаемый литератор.