Сергей Зверев - Таран

– Уговорил, – сказала она. – Позвони через час.

– Я позвоню через два, Людочка, – сказал Таран. – В крайнем случае через два с половиной.

– У-у! – протянула она голосом обиженного ребенка.

– Не переживай. Я обязательно перезвоню.

– Никто не переживает. Но чем я буду заниматься, если ресторан закроется?

– Просто посидишь и помечтаешь обо мне.

– Вот еще!

– У меня самые серьезные намерения. – Таран заговорил вкрадчиво, как опытный наездник, успокаивающий норовистую кобылку, прежде чем неожиданно оседлать ее и натянуть поводья, подчиняя своей воле. – Ты мне нравишься. Если я понравлюсь тебе тоже, то…

– Что? – пискнула Люда, которой эти слова показались чарующей музыкой, известной в народе как «Свадебный вальс» Мендельсона. Возможно, она уже мысленно примеривала фату и слышала голоса, скандирующие: «Горько! Горько!»

Таран криво усмехнулся.

– Давай прекратим беседу на этой интригующей ноте, – сказал он. – Жди звонка. Сама мне не звони.

– Ты…

Таран отключил связь. Это начало входить у него в привычку.

Прежде чем покинуть торговый центр, он приобрел несколько бутылок спиртного, упаковку газировки, гору продуктов, а потом заглянул в аптечный киоск, где обзавелся упаковкой «Димедрола».

– Не спится, – пожаловался он аптекарше с извиняющейся улыбкой.

В какой-то мере это было правдой.

Таксист Эдик не предполагал, что нынче ему предстоит встретиться с Тараном, напиться на халяву и навсегда отказаться от извоза пассажиров по ночам. Он не любил заглядывать в будущее и не ожидал от него никаких неожиданностей. Жизнь Эдика была размеренной и предсказуемой, как езда по прямой двухсторонней дороге под бодрую, но ненавязчивую музычку.

Недавно Эдик выкурил второй по счету косячок отличной анаши, подогнанной друганами-таксерами, и пребывал в отличном расположении духа. В кармане лежала приличная сумма, заработанная развозкой проституток по адресам заказчиков. Многих из девчат Эдик знал в лицо. Например, пухлогубую Оксану, которая приехала в Курганск из какого-то села и попросила отвезти ее к тетке на Текстильщик. Эдик отвез провинциальную дурочку в прямо противоположном направлении. Там, в подпольном борделе братьев Соловьевых, ей стало не до тетки и не до вступительных экзаменов в пищевой техникум. Работенку ей назначили другую, не по кулинарному профилю. За нее Эдик получил полста «бакинских», а за Юлю из Пригорска всего двести, потому что деваха попыталась удрать, и пришлось покалечить ее слегка, а кому нужен подпорченный товар?

Но Эдик по пустякам не расстраивался. Всех денег не заработаешь, приговаривал он, когда случались неувязки. Будет другая Юля, будут другие источники доходов. То «травка» дешевая подвернется, то клиент, не вяжущий лыка, в такси заберется, то бандюганы проследить за кем-нибудь поручат. Одним словом, вертеться можно и нужно. Под лежачий камень вода не течет.

– Все будет классно, – принялся с чувством подпевать Эдик радиовокалисткам, – все будет классно, жизнь удивительна и так прекрасна…

Он действительно верил в это. Еще относительно молодой, пользующийся успехом у женщин, неглупый, полный сил. Выпотрошив пьяного клиента, Эдик был в состоянии в одиночку выволочь его из машины и отнести под забор, где самое место алконавтам, допившимся до поросячьего визга. Закон джунглей. Выживает не только сильнейший, но и хитрейший. Задумавшись, Эдик как-то не учел, что он – не самый грозный и опасный ночной хищник. Он вздрогнул, обнаружив, что в «Ланос» заглядывает мужик лет тридцати, коротко стриженный, среднего роста, широкоплечий, улыбчивый.

– Свободен, шеф? – спросил этот тип, смахивающий то ли на блатного, то ли на военного, то ли на какого-то киноактера, играющего блатных и военных. У него были внимательные, немигающие глаза, короткая стрижка и прямой рот, уголки которого не приподнимались ни вверх, ни вниз. Возраст его определить не удавалось. Что-нибудь от тридцати до сорока лет, скорее ближе к тридцати, чем к сорока.

– Куда едем? – ответил Эдик вопросом на вопрос.

Секундное замешательство, которое он испытал, прошло. Мгновенный страх, возникший при неожиданном появлении незнакомца, исчез, растворившись в темных закоулках подсознания. Эдик обругал себя психованной бабой. Клиент был весел и, похоже, немного под хмельком, хотя спиртным от него не пахло.

– Адрес не помню. Я покажу.

– Садись, – сказал Эдик.

– Э, братишка, садиться мне неохота. Лучше присяду, с твоего позволения.