Илья Рясной - Ночь длинных ножей

Рабы трудились в кошарах, строили дома, дорогу в Грузию, которую успешно разбомбили с началом боевых действий. С ними обращались как со скотиной, которую, когда вымотается, можно просто пристрелить, чтобы не мучались. Многие крали людей для получения выкупа — за кого тысячу, за кого и миллион долларов. Нередко солдатиков покупали как жертву для кровной мести те, у кого в войне с русскими погибли неотмщенные родственники. Доходило до абсурда — один из полевых командиров похитил стоматолога, чтобы тот лечил клыки его воякам.

Деньги текли рекой. Целые банды жили за счет выкупов. Ценные заложники переходили из рук в руки, перепродавались с накруткой. И некоторые деятели в Москве тоже были в доле, приноровившись опустошать государственный бюджет путем выкупа журналистов и политиков. Особенно преуспел в этом бывший заместитель Секретаря Совета Безопасности и одновременно самый скандальный олигарх России.

После первой войны, когда Россия рукой генерала с замашками одесского грузчика фактически подписала капитуляцию перед свободной Ичкерией, российские чиновники поставили перед президентом Масхадовым вопрос, когда он отдаст заложников и рабов.

— С каждым выданным пленным я теряю сотни голосов избирателей, — услышали от него в ответ.

Вместе с тем у Масхадова имелась реальная опасность быть официально объявленным мировой общественностью работорговцем и нарушителем священных прав человека. Запад, если ему выгодно, готов закрывать глаза на многое, но лишь бы все были шито-крыто, без скандала, и, как положено в приличных домах, чтобы скелет был запрятан глубоко в шкафу. В угоду общественному мнению, в Министерстве шариатской государственной безопасности Ичкерии было даже создано управление по борьбе с похищениями людей, и между МВД России и Чечни в 1997 году было подписано временное соглашение по борьбе с преступностью, в основном это касалось похищения людей. Естественно, толку от такого сотрудничества не было никакого. На все обращения российской стороны в большинстве случаев приходили отписки в откровенно хамской манере.

Алейников, сталкивавшийся с этой проблемой неоднократно, всегда убеждал руководство, что решать эти вопросы можно только адекватными мерами — ударами возмездия, спецоперациями на территории противника, давлением на чеченские общины, базирующиеся в городах России. Но в то время, в самый унизительный период между первой и второй войной, никто не хотел брать на себя никакую ответственность ни в чем. Такой был стиль жизни Российского государства — прятать голову, как страус, в песок и считать, что ничего не происходит.

И сегодня Алейников видел, что борьба с рабовладельцами ведется недостаточно эффективно и далеко не адекватными методами. С чеченскими бандитами можно бороться только по законам гор, а не по Уголовному кодексу. И когда борьба начиналась по этим жестким правилам, многие вопросы снимались сами собой, быстро и без разговоров. В горах уважают силу. И уважают тех, кто готов за своих людей резать глотки врагам.

Он отхлебнул чаю, когда в кабинет постучался очкастый офицер связи и доложил:

— Лев Владимирович, по спутниковой связи вышли. Вас требуют.

— Кто?

— Спутник-два.

— Пошли, — кивнул Алейников.

В комнате с радиостанциями, телефоном спутниковой связи и сканирующей аппаратурой, а также с двумя узкими топчанами — берлоге связистов, Алейников поднял трубку коричневого кнопочного телефона.

— Волга-два на связи.

— Спутник-два, — послышались растянутые слова. По правилам переговоров запрещалось называть имена и отчества. Разрешались только позывные. Спутник-два — это Кузьмич, начальник криминальной милиции УВД в Гудермесе. Он порадовал:

— Согласие на обмен получено. Бумаги мы направили. Завтра берешь машины. Забираешь Волка из Чернокозово.

— Понял… Что-то долго ждать пришлось.

— Вопрос сложный. Прокуратура, юристы.

— Я все понял.

— Удачи, дорогой!

— Спасибо!

«Лед тронулся, господа присяжные заседатели» — вспомнилось из «Двенадцати стульев». Все, операция входит в заключительную стадию. Эх, кто бы знал, сколько сейчас зависит от удачи. Удача Алейникову была нужна теперь, как воздух.

Чернокозово — бывшая тюрьма на территории Наурского района Чечни Теперь там расположился следственный изолятор, куда свозят боевиков.

Встретили Алейникова и его сопровождавших на подъезде к изолятору. Лица у бойцов на блокпосте, тщательно проверявших документы, были озабоченные.