Валерий Горшков - Дискета мертвого генерала

Вернувшись обратно в каюту после трехчасового совещания команды в кают-компании, Прохоров долго не мог заснуть, несмотря на то что постоянно барабанящие по корпусу надстройки и металлической палубе капли дождя очень способствовали приятным сновидениям. Он уже знал, что радист и один из мотористов – тот, который находился на палубе в момент их приезда, – являются людьми мафии. И он должен время от времени сообщать им специфические детали происходящих на борту «Пеликана» исследований по интересующей теме, чтобы они были немедленно отправлены хозяевам.

Но не это сейчас волновало Вадима Витальевича, а нечто параллельно существующее.

Трудно поверить, что в такое длительное автономное плавание Служба безопасности не послала как минимум несколько своих людей, как это уже сделала мафия. Они тоже находятся среди членов команды или… среди контрактников, что менее вероятно. И там, в далекой от Бермудов Москве, будут пристально следить за каждым его шагом, каждым словом…

Вадим снова посмотрел на мирно спящую Наташу, нежно, чтобы не разбудить, поцеловал ее в горячую и чуть влажную щеку, поднял повыше свою подушку, повернулся на другой бок, закрыл глаза и почти сразу же провалился в сон. Ему снилось, как он разговаривает с дельфинами на равных, причем совершенно не открывая рта. Примерно так же, как боцман с одного из английских минных тральщиков во время второй мировой войны.

Утром тучи над Балтийском стали понемногу расступаться, и появились первые проблески восходящего на востоке солнца. Дождь полностью прекратился, более того – стих и ветер. Над военной базой и городом повисла необычная, если принять во внимание вчерашнее буйство стихии, тишина. В какие-то мгновения казалось, что все вокруг вымерло, и только редкие машины, с шумом проносящиеся по еще мокрому асфальту, нарушали покой раннего воскресного утра… Проснулся Прохоров оттого, что нос его неожиданно ощутил ворвавшийся в каюту свежий морской воздух. Он полуоткрыл глаза, все еще пребывая в состоянии легкой дремы, и сразу заметил стоящую в одной ночной сорочке возле открытого иллюминатора Наташу. Она молча всматривалась вдаль, наблюдая, как где-то на линии горизонта едва заметно двигается маленький, как точка, силуэт рыболовного сейнера.

Утро действительно было великолепным. Совершенно пустынное море, с разорванным над ним оранжево-серым небом, легкие волны, блики на кажущейся почти черной воде, оставляемые пробивающимися сквозь мглу лучами встающего солнца, и одинокий корабль, больше похожий на мираж, в том самом месте, где, как говорили древние индусы, небо сходится с водой. На краю мира.

Наташа услышала шевеление и обернулась. На ее лице, каком-то спокойном и задумчивом, появилась милая улыбка.

– Ты уже проснулся? – Она спросила так тихо, что Прохоров не услышал произнесенные женщиной слова, а скорее прочитал их по губам.

– М-м, – он приподнялся на кровати, хотел было встать, но тут же вспомнил, что на нем нет совершенно ничего, если не считать густой растительности на груди и ногах. И начал оглядывать каюту в поисках поспешно закинутой куда-то вчерашним вечером одежды. Наташа правильно поняла его рассеянный взгляд, снова улыбнулась, на этот раз продемонстрировав одну из имеющихся в арсенале каждой дамы самых обворожительных улыбок, на которые можно ловить мужчин, как щуку на карася, и подошла к кровати.

– Ты просто как ребенок, – она нагнулась, обхватила шею Вадима руками и прижалась к его груди, не такой широкой, какой она могла бы быть при регулярных занятиях спортом. Прохоров не любил спорт. Последний раз он посещал гимнастический зал в седьмом классе средней школы, где свалился с каната на жесткий борцовский мат и чуть не свернул себе шею. На этом все занятия физкультурой были окончены.

– С чего ты взяла? – Он недоуменно пожал плечами и скривил физиономию. – Может, ты сомневаешься в моих мужских качествах? – Вадим с подначкой посмотрел на Наташу.

И снова встретился с неотразимой улыбкой из арсенала обольстительниц. Только на этот раз она ясно выражала мысли и желания хозяйки. Такую улыбку просто нельзя воспринять по-другому.

Особенно если замечаешь, как тонкий кончик розового язычка медленно облизывает нежные, чуть припухлые губки…

Неизвестно, слышали в то утро что-нибудь необычное размеренно посапывающие за тонкой перегородкой Гончаров и Славгородский, но вот стоящий в одиночестве на палубе капитан «Пеликана» сразу же определил расположение помещения, откуда доносились очень знакомые ему по личному интимному опыту звуки. А так как «кэп» в данный момент находился в вынужденной разлуке с семьей и особенно дорогой супругой, то он, глубоко вздохнув, предпочел докурить традиционную утреннюю сигарету на противоположном борту судна, где палубная надстройка наглухо перекрывала вылетающие из открытого иллюминатора стоны, всхлипы и скрипы…