Валерий Горшков - Дискета мертвого генерала

– Понял, – я согласно кивнул. – Только вот помочь не могу ничем, потому что не знаю ни имен, ни фамилий, ни базы, ни того, что там прячет мафия. Я – Полковников Сергей Сергеевич, мне сорок лет, еду… ехал с Дальнего Востока в Ригу. И хоть бейте меня, хоть режьте, хоть наркотики вкладывайте – просто потенциально ничего вам сказать не могу! А этого, – я показал на вздыбленного боевика, – можете «мочить», согласен. Из-за его поганого пистолета я вынужден теперь сидеть тут с вами и доказывать, что не ишак! И еще, знаете что? – Я специально выдержал эффектную двухсекундную паузу. – Пошли вы все в жопу!!!

Лже-Жаров аж вытянулся от такой наглости.

И настолько разозлился, что схватил лежащий в столе «стечкин», молниеносно снял с предохранителя и разрядил всю обойму, за исключением патронов, уже истраченных мной на двух «спецназовцев», в подвешенного на стальной проволоке к потолку Альберта. Хотя… нет. Я знаю, сколько их там было – сам заряжал. И если не ошибаюсь, то один «желудь» он все-таки оставил. Для меня.

Теперь совсем интересно… Он решился на последний ход!

– Так, падла, да?!! – в ярости взревел он, обрызгав слюнями все ближайшие окрестности. – Ну все, жмурик, доигрался! – Он с трудом перевел дыхание. – Тащите его к стенке!

Уже готовые к последующему приказанию шефа, «мясники» очень бесцеремонно сорвали меня со стула, с гулким стуком упавшего на холодный и сырой каменный пол, двумя большими рывками дотащили до ближайшей стены и воткнули в нее лицом. Да так сильно, что хрустнул носовой хрящ. Целый поток крови пробежал по моим губам, скатился по подбородку и впитался в некогда имевшую замечательный белый цвет дорогую импортную рубашку.

– Нет, лицом сюда! – завизжал командир, проверяя наличие в обойме еще одного патрона. – Пусть обмочится от страха, паскуда!..

Меня схватили за шиворот и дернули. А потом один из гадов не удержался и коротким кистевым ударом заставил меня влипнуть в штукатурку и оглохнуть на правое ухо. Какая непростительная наглость с его стороны…

– Слушай сюда, скотина! – Прямо мне в лоб, с расстояния в два метра, смотрел зияющий ствол одного из самых смертоносных пистолетов мира. – У тебя есть только три секунды…

– Хорошо, я согласен. Но при одном условии. Трахни себя в задницу!!! – И я пронзительно, демонстративно громко рассмеялся. Вероятно, любой смотрящий на меня в тот «решающий для жизни» момент подумал бы, что парень окончательно рехнулся. Или просто полный псих, так как даже перед лицом «неминуемой» смерти не намерен раскрывать спрятанные в самых дальних угоках мозга-самоубийцы ценные знания.

Я же просто и цинично блефовал, уверенный в своей победе. И, как выяснилось уже через мгновение, не ошибся.

«Полковник Жаров» нажал спуссковой крючок «стечкина», и по внезапно установившейся тишине комнаты раздался звонкий звук вхолостую ударившего бойка. В обойме пистолета больше не было ни одного патрона. Он догадывался, что я, как настоящий профессионал, буду автоматически считать выстрелы. И поэтому предусмотрительно, если не сказать – умышленно, вытащил из обоймы всего один «желудь», вполне способный своим потенциальным присугствием в самый последний момент развязать язык несговорчивого майора. Признаюсь, на это я не расчитывал.

Я просто думал, что он выстрелит мимо. Старые стены подвала, отсыревшие за долгие годы, не позволили бы пуле срикошетить. Она бы неминуемо застряла в нескольких сантиметрах вглубь от входого отверстия.

– Хватит… – «Полковник» опустил пистолет, сел, небрежно бросисил «стечкин» на стол.

Я по-прежнему стоял у стены, подпираемый двумя автоматами боевиков. Но командир поднял кисть руки и сделал отстраняющий жест, будто прогнал назойливую муху.

Боевики молча переглянулись, а потом один из них осторожно спросил:

– Не понял, хозяин.

– Вон! – крикнул «Жаров», лицо его исказила презрительная гримаса: «Боже, какие идиоты…»

Когда облаченные в камуфляж «псы» покинули помещение, он иосмотрел на меня, глубоко вздохнул, достал из кармана чистый носовой платок и вытер им крупные капли пота на основательно просвечивающих залысинах.

– Садитесь, Валерий Николаевич…

Я, изображая на побелевшем (хочется верить, что старый театральный прием у меня тогда получился) лице крайнюю степень удивления, несмело двинулся прочь от стены, поднял с пола опрокинутый стул и сел, выжидая начало диалога со стороны собеседника.

– Приношу вам свои извинения за столь циничную подставку, но руководство дало мне распоряжение любой ценой проверить благонадежность начальника охраны самой крупной базы.