Валерий Горшков - Дискета мертвого генерала

– Что-то вы неважно выглядите, больной! – прогнусавил облизывающийся и возбужденный Вадим Витальевич. – Надо сделать вам маленький укольчик, для бодрости.

Прохоров наклонился, разорвал одну из брючин Славгородского в районе бедра, на мгновение задержал в воздухе готовую к внедрению в плоть иглу, с интересом свихнувшегося патологоанатома посмотрел в затуманенные зрачки Григория Романовича и тихо спросил:

– А почему не интересуетесь, какое именно лекарство прописал вам доктор? Вам все равно? И правильно, голубчик, очень правильно! Пациент должен быть послушным, ведь доктор всегда желает ему только добра! – И с этими словами шприц резко впился в исполосованную отвратительными шрамами ногу профессора.

Прохоров медленно, с наслаждением, надавил на поршень, выдернул иглу и забросил, как ее часто называют наркоманы, «машину» в кучу сваленного в углу боцманской подсобки хлама. Не отрывая взгляда, наблюдал, как через три секунды глаза Славгородского увлажнились, заблестели, приобрели осмысленное выражение, а потом осторожно, чтобы не вырвать скомканный в глотке язык, вытащил изо рта оранжевое махровое полотенце. Профессор надрывно откашлялся, пустил обильную слюну, затем вдруг зарычал, словно в него вселился дух бенгальского тигра, и взглядом преданного животного посмотрел на сидящего напротив, на мотке капронового каната, Прохорова.

– Как себя чувствуете, Григорий Романович? – спросил Прохоров, доставая из кармана небольшой блокнот в кожаном переплете и шариковую авторучку. – Можете говорить?

– Да, могу, – покорно кивнул Славгородский. Его безумные зрачки, как привязанные, уставились прямо перед собой. Они смотрели на Прохорова, но не видели его.

– Хорошо. Для начала ответьте – где сейчас находится дискета с программой кодировки на самоликвидацию?

– Она… Она… в сейфе, – едва пошевелил губами Славгородский. Он говорил настолько тихо, что Вадиму приходилось прислушиваться к его словам.

– Конкретней, пожалуйста. В каком сейфе?

Где? – Прохоров открыл блокнот и приготовился записывать.

– В каюте капитана. Здесь.

– Шифр знаете?

– GWS, поворот ручки направо до шелчка, SXM, поворот налево до щелчка, затем цифры – 997034. Ключ не нужен.

– Хорошо, очень хорошо. Дальше. Как активизировать самоликвидатор бункера в «Золотом ручье» и есть ли он там вообще?

– Есть. Работает от пейджингового сигнала.

Нужно позвонить на станцию, сказать номер абонента и комбинацию из восемнадцати цифр и букв. Через пять минут после активации взрывного устройства оно срабатывает. Отключить его можно сигналом-блокиратором, тоже от пейджинговой связи.

– Вы знаете обе комбинации? Кто еще их знает?

– Знают двое, я и начальник четвертого отдела СБ. Абонент 47033. Комбинация на активацию следующая – DD 455 001 WJ 832 FG 999. На блокировку – то же самое, но в обратном порядке.

– Отлично! – Прохоров торопливо записывал в блокнот строку за строкой. – Едем дальше…

Кодовые сигналы, которые должны получить ваши бывшие пациенты, чтобы покончить жизнь самоубийством. Пофамильно. Начнем с Горбатого…

И Вадим Витальевич снова взялся за ручку.

Ровные ряды строчек медленно, но фундаментально покрывали одну за другой чистые страницы блокнота. Прохоров то и дело поглядывал на наручные электронные часы, на которых включил секундомер сразу же после извлечения иглы из бедра Славгородского. До отметки критического времени оставалось три с половиной минуты…

Вадим закончил писать, когда импровизированная стрелка из жидких кристаллов завершала шестой круг по циферблату. Профессор заметно сдал, речь его становилась все медлительнее, слова – бессвязнее, глаза – тусклее. Прохоров положил блокнот обратно в карман, облокотился о холено, подперев щеку ладонью, и наблюдал за превращением разумного человеческого существа в глупое, бестолковое создание, способное только есть, спать и нести всякую околесицу. По крайней мере, именно о таких последствиях применения скополамина его предупреждал связник.

Неожиданно взгляд новоявленного инкивизитора снова упал на исчерченную шрамами ногу Славгородского.

– Профессор, что у вас с ногами? Откуда такие отвратительные рубцы?

Григорий Романович медленно, словно спящий коала, поднял взгляд на Прохорова, несколько долгих секунд вникал в смысл вопроса, а потом противным гортанным голосом ответил, с трудом соединяя слова в логическую цепочку.

– Ноги… Они все еще болят… Дети… мертвые дети…