Валерий Горшков - Дискета мертвого генерала

Дверь открылась, и Прохоров увидел лежащего на спине Гончарова с дыркой посередине груди, оставленной «браунингом» сорок пятого калибра. Значит, все-таки Михаил, а не профессор!.. Это было просто подарком судьбы.

Прохоров быстро вышел, закрыв за собой дверь, хотел было сразу же зайти в соседнюю каюту и проверить, как там Наташа, но счел это лишним и со всех ног побежал в каюту капитана Дорофеева.

По расчету Вадима, именно там и должны были находиться сейчас Ожогин и Славгородский.

Дверь в каюту «кэпа» оказалась запертой, но за ней Прохоров отчетливо различил тихий голос профессора. Медлить было нельзя. Вадим Витальевич направил пистолет на замок, отошел за дверной косяк и выстрелил. Путь был свободен.

Он рывком распахнул дверь и увидел застывшего посередине просторной каюты Славгородского и сидящего перед рацией «кэпа». Тот еще не успел связаться с людьми из СБ, это было очевидно даже при беглом взгляде. Не часто приходилось капитану второго ранга Дорофееву прибегать к помощи стоящей в его каюте запасной рации, предназначенной для экстренной связи…

– Ты?!! – увидев ворвавшегося Прохорова, прорычал Славгородский. Он уже ни о чем ни думал – крепко сжал кулаки и бросился на так ненавистного ему человека. Перед глазами у профессора все еще стояло лицо Наташи и окровавленное полотенце под ее головой. К тому же он был уверен, что именно Прохоров убил Мишу Гончарова. Капитан тоже не мешкал, а схватил лежащий перед ним на столе табельный пистолет.

Но Вадим Витальевич, с некоторых пор вообще потерявший чувство опасности, опередил и того, и другого. Он молниеносно вскинул руку с «браунингом» и всадил пулю прямо между глаз капитану, а потом быстро повернулся к бросившемуся на него профессору и изо всех сил ударил его рукояткой пистолета по голове. Удар получился не совсем точный, рука соскользнула, оставив на щеке Славгородского рваную рану, прямо на глазах наливающуюся кровью. Профессор по инерции подался вперед, вскрикнув и обезумевшим взглядом посмотрев на Прохорова, как будто ожидал, что тот просто улыбнется и приветственно протянет ему ладонь для приятельского рукопожатия. Вадим Витальевич сделал шаг вправо, примерился, в доли секунды успел сообразить, что не стоит бить по голове человека, которому еще предстоит поработать мозгами, быстро переложил пистолет в левую руку и ударил Славгородского кулаком в живот. Тот охнул, глаза его закатились, ноги подогнулись, и профессор грузно повалился на колени, содрогаясь в конвульсиях и пытаясь схватить посиневшими губами хоть один глоток воздуха. Пока все его попытки напоминали лишь бесполезное хлопание рта только что выловленного из пруда карпа. Он стоял на четвереньках на мохнатом коричневом ковре, покрывающем три четверти пола в каюте капитана, утробно хрипел и, раскачиваясь, словно читающий вечернюю молитву мусульманин, бился лбом о порог, прямо возле белых теннисных ботинок Прохорова.

– Замечательно, очень замечательно, – с сарказмом прошипел Вадим Витальевич, подошел к лежащему навзничь Дорофееву, посмотрел в его стеклянные глаза, в которых навсегда застыло выражение отчаяния и злости, поднял с ковра пистолет, засунул в карман, взял со стола тонкий электрический провод-удлинитель, оторвал вилку на одной и розетку на другой стороне, вернулся к Славгородскому, пинком под зад опрокинул его на пол, сел сверху и принялся связывать сначала руки, а потом – ноги.

После окончания второй за последний час процедуры связывания Прохоров порылся в карманах висящего на стуле форменного кителя капитана, нашел там носовой платок, но тот оказался слишком маленьким, чтобы пригодиться на роль кляпа. Пришлось прибегнуть к помощи небольшого махрового полотенца, которое обнаружилось возле умывальника Затем Прохоров оглядел лежащего Славгородского и пришел к выводу, что Григорий Романович очень смешно выглядит с торчащим из приоткрытого рта оранжевым уголком полотенца длиной в пятнадцать сантиметров.

– Просто красавец! – Вадим ухмыльнулся и ткнул профессора ногой в живот. – Видел бы ты сейчас свою рожу, господин директор, наверняка бы захотел смеяться… Что? Не слышу!

Славгородский громко выл, насколько позволял затолканный до самой глотки кляп, и вертелся, насколько давали крепко связанные за спиной руки и привязанные к ним загнутые назад ноги.

– Понимаю, тебе не до смеха. Но ты сильно не расстраивайся, я еще навещу тебя в самое ближайшее время, и тогда ты мне расскажешь интересную сказку. А сейчас, извини, некогда, у меня дама одна, в запертой каюте. Ты ведь не хочешь, чтобы с ней что-нибудь случилось? Кстати, а может быть, вы уже навещали ее? Говори!