Андрей Измайлов - Белый ферзь

Потому-то все чаще она и пребывала в президиумах — смотрелась пикантно. Опровергала собой злобные наветы, мол, среди партай-товарищей преобладают старперы и зануды.

Это как роль равноправного партнера в американском кино, на которую (на роль) приглашают непременно симпатичного негра, чтоб зритель убедился: нет никакой дискриминации. Но американцы, известное дело, специально так поступают, чтобы перепропагандировать нестойких. В действительности же негры там стенают под гнетом, приговариваются к электрическому стулу, бедствуют. И только мировая общественность, в авангарде которой понятно кто (личная скромность не позволяет назвать…), еще как-то облегчает печальную участь чернокожего меньшинства.

Странно, однако Алабышева верила и верила: загнивают — они, передовой отряд — мы, большевики, свергли Кровавого и бьемся за всеобщее счастье.

Но при том, что была она — Ревмира, Революция Мира, весьма гордясь именем, еще была она — Алабышева. И ни с чем не ассоциируется фамилия для непосвященных, разве что с оладышком. Однако носительница фамилии при любом удобном и неудобном случае посвящала непосвященных: Алабышевы — древнейший княжеский род на Руси, ведущий происхождение от Рюриковичей! Так-то вот! Двадцать поколений!

Кто сомневается — полистайте в словаре. У Брокгауза и Ефрона нету, и в Гранате нету, но где-то есть, точно есть! (И точно — есть! Но сказано: род Алабышевых прервался в XVII веке на воеводе то ли Серафиме, то ли Тимофее.) Тем не менее Ревмира Аркадьевна настаивала на принадлежности к Рюриковичам с тем же рвением, с коим отстаивала историческое право большевиков стрелять царей на том веском основании, что цари есть цари, и какой большевик не любит уконтропупить царей по причине их существования!

Аккурат та самая путаница со старым и новым стилем! Я — княжеского роду-племени! Я — проводник самых прогрессивных идей самого справедливого отряда людей будущего… и настоящего… да что там! и прошлого!

(Типичный случай типичной шизофрении!

Идите в Москве к бывшему музею Вождя и слушайте: «Большевики продали Россию! (но:) Мы никому не отдадим наших завоеваний!»

Идите в Питере по Невскому и читайте афишку: «В ДК Дзержинского (!) — Вечер белогвардейского романса. 19.30».)

Категоричным был отказ Ревмиры Алабышевой менять княжескую фамилию на какую-то «дробязгу». Хотя Валя всячески настаивал — мягко, но… твердо.

Сошлись на компромиссе — двойная через дефис. Что-то в этом есть. Голенищев-Кутузов, Муравьев-Апостол, Кощеев-Бессмертных… Алабышева-Дробязго.

Ладно, уговорил, речистый. Валя.

(Забавно, однако и для Колчина тесть был Валей — разница в десять лет между мужиками не разница, — и для Алабышевой муж был Валей, даже на людях, даже в коридорах власти, что никак не нравилось Дробязго, — разница в десять лет между молодым мужем и нестареющей женой — это разница.)

В отличие от тридцатилетней высокопоставленной особы, двадцатилетний Валя только-только начинал восхождение. Просто она была и очаровательна, и неприступна одновременно.

Когда сгущались сумерки и зверели комары, наступало время костра. Но никто не рассаживался вокруг огня по своему хотению. А рассаживался каждый по негласному, но ощутимому велению. Особы, приближенные к Ревмире Аркадьевне, и особы в отдалении. Хотя общее настроение на редкость демократично и непринужденно — для того и устраиваются турпоходы, смотры на природе, дабы слиться воедино: несть ни элли… тьфу!., несть ни секретаря, ни рядового члена — все равны!

Надо ли ворошить подсознание, поминать комплексы (а-а, эдипов не эдипов! лишь бы мамочку любил!), бередить юношеские затянувшиеся сердечные раны: она старше! она прекрасна! а я… я бы ей доказал!

А кругом — лесная темень с намеком на хищные страсти-мордасти, зыбкая граница между светом костра и мраком ночи, жар в лицо и зябкий холодок по спине.

За миллион лет до нашей эры.

Вот-вот! Там, в тогдашне самом-самом новом фильме, тоже кругом дикая природа, и героиня в некоем полуголом-шкурном.

А глава и душа компании комсомольцев-добровольцев — похожа, похожа, черт побери! И мысленное приукрашивание — нет его. Только вот переодеть бы главу-душу из гарусного тренировочного костюма в полуголое-шкурное…

Мысленно, только мысленно! Иначе озверелые комары съедят, это вам не стегозавры с тиранозаврами…

Мудрено ли, что карьерные соображения Вали Дробязго затаились, будто и вовсе отсутствуют, зато иные соображения одолели?