Михаил Рогожин - Мой нежный убийца

— Мне тебя воровать как-то ни к чему, — пожал плечами курчавый и, поставив на стол пустую чашечку кофе, вылез из-за стола.

Они поднялись на лифте на четвертый этаж.

Вместе с ними в лифт вошел высокий, худой, небритый грузин. Он нагло рассматривал Ингу и улыбался, сверкая золотыми зубами. Инга удивилась, что Рудик демонстративно отвернулся, делая вид, что не знаком с этим наглым мужиком. Ей не составляло никакого труда почувствовать напряжение, которое мгновенно возникло между двумя проходимцами. Значит, не зря она откликнулась на предложение курчавого. И, улыбнувшись обладателю золотых зубов, вышла вслед за Рудиком. Оставшийся в лифте грузин поехал выше.

В номере, куда привел ее курчавый, действительно оказалось много шуб. Они висели в стенном шкафу, лежали на низкой постели и в кресле. Отсутствие в номере штор, отошедшие от стен обои, шум воды, льющейся в унитазе, подтверждали низкий класс гостиницы.

— Дрянная гостиница, — заметила Инга.

— Русские любят, — возразил Рудик и показал рукой на шубы:

— Выбирай.

— Из этого говна?! — возмутилась Инга.

Курчавый замахал руками и противно завизжал:

— Что ты из себя передо мной строишь? Покупай, что есть!

Инга подошла к горе шуб, подняла одну, осмотрела и бросила на пол. За ней последовали остальные. Рудик не возмущался. Его, кажется, совсем не смущало такое пренебрежительное отношение к товару. Инга перешла к шкафу. В нем тоже ничего интересного не висело. Все шубы были из кусочков, очень небрежно пошитые.

— Мне здесь ничего не нравится, — насмотревшись, заявила она.

— Ладно! — согласился Рудик. — Раз уж ты с таким понтом, я тебе подарю пару штук!

— Как это? — округлила глаза Инга.

— Очень просто. Бери две любые и уходи. Будешь помнить мое доброе сердце. Может, когда-нибудь сделаешь скидку и мне. Даром язык не повернется просить.

Инга поняла, что ведется какая-то игра. Шубы ей были не нужны, но очень интриговало продолжение. Она презрительно пнула ногой брошенные на пол меха.

— Каждая из них больше ста двадцати долларов не стоит. Поэтому затолкай их лучше в целлофановые пакеты и снеси вниз. Утром мусорщики подберут.

Но Рудик, охваченный желанием подарить две шубы, не собирался отступать.

— Тебя как зовут?

— Инга, а что?

— Ты мне сразу понравилась. Вообще-то я проституток побаиваюсь. Слишком заносчивые. А ты другая. Настоящая женщина. Прими мой подарок от чистого сердца, не обижай. Сама отдашь бедным. А лучше оставь себе, на всякий случай. Подаришь новеньким из России. Или продашь. Все деньги.

Инга стояла, рассматривала шубы и представляла себе, как бы на ее месте повела себя настоящая проститутка. Наверное, взяла бы. Все-таки даром.

Да и приятно, когда парень хочет от чистого сердца. Мог бы и получше изображать внезапную влюбленность, но, видать, считает ее совершенной дурой и не очень выкладывается.

— Чтобы только отстал, так и быть, выберу для мамы и сестры в Красноярске.

Она взяла облезлую чернобурку из кусочков и норковый жакет, сшитый разноцветными меховыми ромбами. Мода на такие была лет пять назад.

Рудик, казалось, был на седьмом небе от счастья.

Он крутился рядом, заботливо укладывал шубы в большой коричневый целлофановый мешок и попытался даже поцеловать Ингу в шею.

— Но, но! Мой поцелуй стоит гораздо дороже! — осадила она его. И, опасаясь продолжения приставаний, собралась уходить.

В этот момент зазвонил телефон. Рудик взял трубку и заговорил по-гречески. Уверенный в том, что Инга не понимает, в выражениях особо не стеснялся.

— Да, сейчас выходит. Отправляю, не тяни.

Звони вниз.

Прикрыв трубку рукой, он прошептал Инге:

— Это брат, у нас там дома проблемы. Ты спускайся вниз и подожди меня в кафе. Я договорю и приду. Обмоем подарок. Угощаю бутылкой шампанского.

Инга обрадовалась возможности уйти. Хотя ожидала иного. Выбрав для себя роль приманки, каждую минуту была готова к тому, что ее схватят, свяжут, завернут в ковер и понесут продавать шейхам.

Но ничего подобного не произошло. Даже разбогатела на две паршивые шубы. Она открыла дверь и, облегченно вздохнув, вышла в коридор, запомнив на всякий случай номер комнаты — 48. Двери лифта раскрылись сразу, но он повез ее не вниз, а вверх. Очевидно, его кто-то вызвал раньше.

Оказавшись наконец в холле гостиницы, Инга ощутила на себе пристальный взгляд портье. Он вышел из-за стойки и, дождавшись, когда она поравняется с ним, перекрыл ей дорогу.