Лев Пучков - Мёртвый город

Продолжая общаться по телефону, делать пометки и смотреть в схему, Некто дал нам мастер-класс пантомимического менеджмента.

Минимальным движением бровей и едва заметным кивком он показал, что меня следует развязать. Мы с комендантом буквально ели его глазами, так что этого мимолётного знака было вполне достаточно.

Комендант изобразил жест неуверенности, который я трактовал так: может, не стоит, это ведь неустановленный преступник, мало ли что у него на уме?

Некто повторил мимолётное движение бровями. Комендант не стал испытывать его терпение и быстро избавил меня от пут.

Некто опять одними бровями и едва заметным кивком показал на дверь: свободен.

Комендант вновь изобразил неуверенность: вы хотите остаться наедине с развязанным Не Пойми Кем, который запросто может оказаться особо опасным злодеем?!

Некто с непоколебимой уверенностью кивнул. Примерно так, как если бы я был его лучшим другом, которому он без тени сомнения может доверить свою жизнь.

Комендант пожал плечами – воля ваша, вышел вон и тихонечко прикрыл за собой дверь.

Некто кивнул на лавку.

Я сел и принялся растирать успевшие затечь запястья. Туго завязали опричники усердные.

Некто закончил разговор, сделал ещё несколько записей в блокноте и наконец-то обратил на меня свой взор.

В его взгляде не было никаких эмоций и намёков на предпочтения (нравлюсь я ему или, напротив, вызываю антипатию, обычно это видно сразу, и на этом можно строить базу отношений), в нём можно было обнаружить только исследовательский интерес, как будто он был учёным, а я лабораторной крысой.

Я понял, кто передо мной, поскольку у меня уже был опыт общения с этой кастой.

Нет, это не беспечность и не самоуверенность.

Невзрачная, неприметная внешность, вальяжность и расхлябанность – это всего лишь ширма, за которой прячется смертельно опасный хищник, способный в мгновение ока уничтожить меня одним движением. Позволив развязать меня и оставаясь со мной один на один в кабинете, он ничем не рисковал.

Единственный, кому сейчас угрожает опасность, – это я.

Он видел меня насквозь, чувствовал все мои эмоции и хаотичные движения души, он читал меня как раскрытую книгу. Ему было достаточно несколько секунд поиграть со мной в «гляделки», чтобы во всём разобраться: он понял, что я знаю, с кем имею дело, что я его смертельно боюсь и не буду делать глупости. Ни радости ни удовлетворения по этому поводу он не выразил, только кивнул:

– Хорошо. Будет меньше проблем. Итак, я весь внимание.

Я начал излагать свою легенду. Говорил складно, спокойно, уверенно, рассчитывая на шаблон восприятия. Когда основной массив предлагаемой информации – правда (которую нетрудно подтвердить) и в нём присутствуют небольшие вкрапления лжи, это звучит вполне органично и воспринимается как монолитная правда.

Однако сейчас это не сработало.

Как только я подменил реальные задачи по «Красному Коду» версией про безопасность химкомбината, Некто прервал меня:

– Ты врёшь.

– Но… Это нетрудно проверить, – обескураженно промямлил я. – Какой смысл мне врать?

– Пошли. – Некто встал и направился к двери, сделав мне знак следовать за ним.

Мы шли по коридору вдвоём, только я и он.

Некто ни разу не оглянулся, но у меня даже и мысли не возникло, что можно напасть на него сзади.

Те, кто никогда не встречался с существами из этой касты, могут возмущаться и обвинять меня в трусости и малодушии, но я-то знал, на что они способны, эти серые господа.

Шансов на победу и, как следствие, на удачный побег у меня было примерно столько же, как у недельного ягнёнка, который попробовал бы напасть сзади на матёрого волка.

Поэтому я безропотно шёл за ним и старался дышать по системе, стравливая лишние гормоны, бесконтрольно выдаваемые на-гора готовящимся к страданиям организмом.

Короткий вдох – выдох на семь счетов.

Господи, зачем он меня туда ведёт?..

Я ожидал увидеть в пыточной нечто вроде дыбы или какое-нибудь хитрое кресло с ремнями для фиксации жертвы, однако тут всё было проще и прозаичнее.

К стене была прислонена деревянная дверь под углом сорок пять градусов, и на этой двери томился растянутый на верёвках голый человек.

Под дверью было мокро, с человека натекла основательная лужа пота и крови, и с первого взгляда было ясно, что он невыносимо страдает.

Всё его тело, покрытое кровоточащими порезами и рваными ранами, мелко дрожало и подёргивалось, как будто получало разряды электрического тока. Между тем в тот момент, когда мы вошли, к нему никто не притрагивался.