Андрей Ростовский - По законам волчьей стаи

Эту школу выживания, эти тюремные «университеты» Жора прошел с честью. Обладая незаурядным, живым умом и достаточно сильной волей, он снискал уважение сокамерников к своей персоне. Отмотав малолетку от звонка и до звонка, через четыре с лихвой года Жора вышел на волю уже закоренелым уголовником. На свободе он долго не задержался — взяли с поличным на квартирной краже. Квартира же принадлежала одному крупному партийному работнику. И Макинтош загремел на полную катушку.

Вот как раз во время второй ходки Георгий и был коронован в вора. В «вора в законе». Когда на воровской сходке в лагере, где отбывал свой срок Жора, было решено замочить одного стукача и приговор был исполнен, кто-то должен был взять вину на себя. И сделал это Георгий.

Когда после долгого пребывания в карцере и прибавления к его сроку энного количества лет Жора снова очутился в кругу благодарной воровской братвы, была созвана очередная сходка, на которой он был коронован и получил лихое погоняло Макинтош.

Жора Макинтош слыл человеком справедливым и очень требовательным к соблюдению воровских понятий. Он всеми фибрами души и силой своего непреклонного характера стоял на страже воровского закона, который по жесткости своих требований не уступал канонам самой консервативной религиозной секты. Он соблюдал его сам и заставлял это делать всех окружающих. Его авторитет среди честных арестантов и братьев-воров рос с неукротимой скоростью. Мало какие разборки и пересуды обходились без присутствия Жоры Макинтоша.

Будучи правильным вором, строго придерживающимся своей масти, во время второго длительного заключения он застал период кровавых распрей между честнягами и арестантами новых формаций и движений — «суками», «махновцами», «дровосеками» и другими отступниками от старых воровских понятий. Немало шрамов прибавилось на его теле от острых заточек соперников-отщепенцев. Много здоровья было отнято у него в этот мрачный период. Он честно прошел и это испытание. Не был сломлен, не отступил от идеи, поборником которой являлся. Много страшного поведал он Герману о тех временах. И беспредел мусоров и отступников от воровской идеи. Жуткие побеги с многодневными блужданиями по тайге и вкус человеческого мяса, привкус которого до сих пор иногда ощущается во рту. Травля собаками и очередное прибавление срока. И еще многое другое, от чего кровь стынет в жилах.

Не было бы конца и краю его годам, проведенным за колючей проволокой, если бы не знаменитая хрущевская «оттепель». Глобальная амнистия, по воли которой Георгий вновь очутился на забытой уже свободе.

И вновь ловкие виртуозные кражи, которые заставляли хвататься за голову сотрудников правоохранительных органов. Объектами добычи Жоры Макинтоша и его отчаянных подельников становились исключительно разжиревшие на хищениях барыги — работники сферы торговли, постоянно воровавшие втихаря, прикрываясь «хлебными» должностями, нечистые на руку ювелиры, подпольные цеховики и прочие скрытые отголоски «нэпманской системы».

Не будем считать, что преступления в связи с этим можно оправдать. Но трудно не заметить, что ленинский лозунг «экспроприации экспроприаторов» к деятельности Макинтоша и его сорвиголов подходил как нельзя кстати.

Особое же удовольствие Георгию доставляло выставлять квартиры у заевшихся чиновников и партийных работников: предыдущий опыт для нашего смельчака не пошел впрок. Потом были новые отсидки, новые похождения и отчаянные до безрассудства кражи и налеты.

Ни один важный воровской сходняк не обходился без присутствия Жоры Макинтоша. Слово его было настолько весомым, что подводило черту в любом спорном вопросе. Он входил в самый узкий, избранный воровской круг и считался одним из самых значимых авторитетов. Он был близким другом ныне покойного небезызвестного Бриллианта — они провернули вместе немало громких, нашумевших дел.

Пик взлета авторитета Георгия пришелся на восьмидесятые годы, когда криминальная обстановка в перестроечной России приобрела новые черты. Считая пожилого вора человеком честным и опытным, уголовное братство приглашало его для решения самых сложных вопросов. Макинтош решал их по справедливости, не считаясь с тем, какие симпатии или антипатии он испытывал к той или иной стороне.

В середине девяностых годов Макинтош отошел от активной деятельности. Поговаривали разное: что, дескать, много снискал своей упрямой бескомпромиссностью себе врагов и его жизнь давно уже заказали беспредельные группировки; что попал в серьезную разработку правоохранительных органов. Кое-кто поговаривал, что его вообще нет в живых. Но несмотря на то что почти не мелькало его имя на вершине преступного Олимпа, оно все еще вселяло страх и трепетное уважение российской братвы.